– Вы не можете сделать этого! – взвизгнул Суцкий.

– Это сделает Будин, – ответил Борисов. – Ведь тебе передали записку с угрозой, ты и передумал давать показания. А Будин заплатит, и тебя в камере придушат или вены вскроют. В общем, как получится. И все, Будин будет спокоен. Кто передал записку?

– Я не видел. Крышка, ну, куда пищу подают, хлопнула, я посмотрел, вижу – на полу у двери записка. Взял. Там было написано: «Молчи, иначе твои родители сдохнут, а ты чуть позже».

– Вот что, – сказал Борисов, – давай пиши показания, и я твою безопасность гарантирую, никто тебя не тронет. И на квартире охрана будет. Или хочешь, к родителям тебя отвезут и будут вас всех охранять. Только отдай мне Будина. Или у тебя есть что-то такое, за что тебе могут впаять приличный срок? Но если будешь сотрудничать со следствием…

– Не надо со мной так, – сказал Суцкий. – Во-первых, я знаю все ваши приемчики, а во-вторых, мне бояться суда особо нечего. Меня могут лишить лицензии, ну, оштрафовать, от силы впаять пару лет условно. И все. Но я действительно боюсь, что меня убьют. В милиции, а уж тем более в СИЗО это не редкость, сами знаете.

– Я гарантирую тебе безопасность.

– Я могу подумать?

– Не более трех суток, потом я должен либо отпустить вас, либо по получении ордера арестовать или взять под охрану. Последнее в законе не прописано, но я уверяю вас, господин Суцкий, что вы будете в полной безопасности.

– Его мочить надо! – кричал в сотовый Будин. – У него два выхода – либо сдохнуть, либо сдать нас! Пойми это! Тогда как у нас выход только один. Точнее, вход в дверь казенного учреждения, а назад никто из нас выйти уже не сможет. – Он послушал абонента и раздраженно ответил: – А это уже ваше дело. Но учтите – если меня возьмут, я вас по соседству слышать хочу. И поверьте, так оно и будет. А устроить на нары меня может только Суцкий.

– Игорь, – в кабинет вошел Лапин, – какой-то пацаненок передал в дежурку сверток. Его взяли на выходе, но он не при делах. Ему дали сверток и велели отнести в дежурку управления. Тут несколько исписанных листов и магнитофонная лента… очень любопытная. – Он положил на стол вскрытый пакет.

– Не томи, – улыбнулся Борисов. – Что на ленте?

– Голос Лирова: «Это я, открой, ты была права. Согласен пойти в милицию», – и слышно, как Лирова открывает дверь. Вскрик, а остальное мы видели.

– Значит, кто-то воспользовался записью голоса Лирова и этим заставил его жену открыть дверь. Потом его некоторое где-то время держали. Он, видимо, пытался бежать, и его, убив, повесили, – сказал Борисов.

– Именно так и написал Топорик. Почитай, там много интересного. Но непонятно, кто это передал. Вешатели скорее всего, но ни голоса, ни приписки.

– Есть что-нибудь о Будине? – спросил Борисов.

– Топорик говорит, что встречался с ним пару раз по своим делам. Насчет леса из района Лесосибирска, насчет улаживания конфликта с эвенками. И все. О связи Будина со своим московским хозяином он ничего не знает. О хозяине дает большую информацию. Торговать наркотой он перестал, а вот куда идут партии, не знает. О гостях из Москвы тоже любопытно. Они посланцы Грозного, хозяина из Москвы, и приехали, чтобы попытаться найти тех, кто начал вешать людей.

– Ясно. Копии сделал?

– Да нет еще, я слегка ознакомился и к тебе.

– Варя, – Борисов взглянул на Кудрявцеву, – сделай несколько копий и одну мне, а остальные отдашь майору.

– Суцкий так и молчит? – проводив взглядом Варю, спросил Лапин. – Кто же его так перепугал?

– Никто никого не видел, – зло отозвался Борисов. – Черт-те что делается. Так и прирежут его, а виновных не найдем. Вот список тех, кто подходил к камерам. И кажется, все вне подозрения. А может, я просто настроился на одну фамилию и, когда ее не увидел, растерялся. Со всеми сейчас беседуют. Но я даже предположить не могу, кто из них мог передать записку.

– Но кто-то сунул. А ведь так и отравить его могут. Сигарету или конфету дадут, и привет Суцкому.

– Такое может быть. Но Суцкий это понял и сейчас ничего ни у кого не возьмет. К тому же я не думаю, что тот, кто забросил ему записку в кормушку…

– В кормушку? – переспросил Лапин. – Но это было бы слышно, и дежурный непременно посмотрел бы в ту сторону. А кто, кстати, дежурил?

– Старший лейтенант Лебедев и сержант Горин.

– А как Лебедев попал в дежурные? – удивился майор. – Насколько я знаю, оперов туда не посылают.

– Он уже не оперативник, – сказал Борисов. – Месяц, как его убрали из угро. Помнишь, забили…

– Тогда чего мы ищем? – перебил майор. – Точно он.

– А почему ты так уверен?

– Лебедев – протеже Букина, он та еще штучка. Сколько раз привлекали под служебку за взятки, но выходил чистым. А его дружбан с юности – Урин. Это я узнал только вчера. Был у него, заходил насчет гаража племяннику узнать. Обещал помочь. Букина не было, жена сказала, чтоб я обязательно дождался. И дала она мне, как водится, посмотреть семейный альбом. Я и увидел Букина и Урина. И сразу отдал альбом, сказал, что зрение плохое, а очки дома забыл. В общем, Букин про мое открытие не знает.

– И какого дьявола ты молчал?

– Я бы сказал, но надо было вычислить того, кто записку Суцкому отдал. Точно, Лебедев.

– Он сейчас дома, отдыхает после дежурства. Как ему позвонить?

– Доверь это мне. А ты займись Букиным. В записях Топорика упоминается капитан Свинин. Он с ними контакт поддерживал. Называет числа и время. И чтобы не было сомнений, указывает, где найти расписки Свинина за деньги, которые тот получал за слив информации. Сейчас Свинина ищут. Займись Букиным, а я потрясу Лебедева. Пойдет такая расстановка?

– Конечно. – Борисов рассмеялся. – Теперь я понял, почему ты до сих пор майор.

– Именно из-за того, – усмехнулся Лапин, – что сую нос в жизнь других.

– Дайте бумагу! – Суцкий стучал в дверь кулаками.

– Лампочку включил и жди, – услышал он приближающиеся шаги. – Сейчас все получишь. А может, тебе следователя? – спросил заглянувший в глазок милиционер.

– Да! Пусть придет Борисов!

– Сейчас вызову. Ты у нас клиент особенный, приказано постоянно быть начеку и вызывать того, кого захочешь, в любое время.

* * *

– Я все расскажу, – расхаживая по камере, бормотал Суцкий. – Я хочу жить и не хочу сидеть в тюрьме. Если мне дадут гарантию условного срока, я всех сдам. Я не могу больше сидеть в камере! – закричал он. – Я всех сдам!

– Чего орешь?! – посмотрел в глазок дежурный.

– Борисова мне! – крикнул адвокат. – Срочно!

– Поворачивай назад, – отключив сотовый, приказал водителю Борисов. – Может, все-таки решил дать показания? – с надеждой прошептал он.