Отпустив работника, мастер Жмыть спустился в подвалы. Здесь, в небольшом помещении, меж каменных стен, стояли инструменты, необходимые для того, чтобы быстро заставить преступника сознаться в своей вине. Ведь некоторые — удивительное дело — невероятно долго упорствовали в утверждении своей невиновности. Это раздражало графа, замедляло судебный процесс. И тогда обвиняемый попадал в подвал Башни Дик-Ванда — в камеру пыток. После этого дело шло как по маслу. Побывав в сильных жилистых руках мастера Жмытя, все — кто сразу, кто постепенно, — но сознавались. И теперь можно было вершить правосудие.

Пристроив факел в железном кольце на стене, мастер Жмыть прошелся меж пыточных станков. Какой именно станок пригодится сегодня вечером для пытки Безголового, он еще не знал — не было указаний. Но на всякий случай необходимо было проверить все. Мастер Жмыть принялся за дело с большим старанием.

Прежде всего он подложил новых угольев в жаровню, предназначенную для пытки огнем.

Затем смазал маслом дыбу, чтоб не заглушала своим скрипом признания обвиняемого.

Прошелся метелкой по скамье с ремнями для рук и для ног. Она вся была заляпана кровью, и пятна — ох, уже никогда не отмоешь!

Почистил тряпочкой «испанские сапожки» — для раздрабливания мышц ног.

Потом поставил свежих чернил на столик для писца-записывать признания пытаемого.

Наконец закончив все приготовления, мастер Жмыть оглядел камеру. Все было в полном порядке, комар носа не подточит.

Он снял со стены факел и направился по лесенке наверх в привратницкую.

Ждать графа Шлавино. Который сам определит, какую пытку применить к Безголовому и собственнолично запишет признания пытаемого.

…Расположившись у себя в привратницкой, мастер Жмыть пил чай с пряниками. Чай был вкусный, липовый. И как раз в тот момент, когда, попивая ароматный напиток, мастер Жмыть подумал, что для полного счастья не хватает только сахару… В этот-то как раз момент и раздался стук в дверь.

«Граф!» — подумал Жмыть, торопливо вскакивая и отворяя маленькое окошечко в двери.

Но то был не граф. На улице стояла девочка.

* * *

Хотя так просто «девочкой» посетительницу назвать было трудно. На ней было богатое платье изумрудно-зеленого цвета с пышными рукавами-пуфами, а в высокой прическе из великолепных рыжих волос (какую носят только высокопоставленные дамы) мерцали драгоценные камешки.

Мало того: позади маленькой принцессы стояли паж и монашка. У всех троих были изумительно-белые, будто набеленные мелом лица (всяк знает, такие бывают только у людей голубой крови), а щечки алые — ну как нарумяненные!

Полюбовавшись прелестной троицей, мастер Жмыть с извинениями пригласил гостей в свою убогую привратницкую.

— Я слыхала, — решительно начала маленькая принцесса, едва опустившись на скамью, — я слыхала, что в вашей Башне томится некое чудо природы. Якобы человек, но способный жить без головы.

— Не совсем так, ваша милость, — вежливо поправил Жмыть, — не совсем так. То не человек, а суть черт, прислужник дьявола. А поскольку отрубанием головы у сего богопротивного создания жизни не отнимешь, то по мудрому велению его сиятельства графа Шлавино будет сей мерзкий бес принародно сожжен. Э-э, да… А затем, — мастер Жмыть принялся загибать пальцы, — пепел — рассеян по ветру за городской стеной, место то окроплено святой водой…

— Я не о том, — резко прервала «маленькая принцесса». — Пока сие удивительное существо не сожжено, я желала бы взглянуть на него одним глазком.

То было запрещено. То было не велено. «Ни под каким видом не пропускать к Безголовому ни единой души», — было приказание графа Шлавино. Так и следовало ответить дамочке — и выпроводить ее обратно на улицу.

Но мастер Жмыть медлил. Прямая спина, надменный взгляд, гордая посадка головы… А Бог ее знает, кто тут перед ним сидит. Так и подмывало спросить: «А кто вы такая, моя сударыня, чтобы я открыл вам дверь?»

Но девчонка и сама все тут же расставила по полочкам:

— Одним только глазком! — повторила она. И дальше зашептала, оглядываясь на дверь: — Только не говорите моему папе — герцогу фон Безе. Хорошо? Он кузен короля, и вашему графу Шлавино может не поздоровиться, если герцог узнает… Хорошо? А я тут мимоходом, — кивнула она на свиту за спиной. — Направляюсь в монастырь Святых Голубиц. Чтобы испросить благословения у святой Матильды и постом и молитвами избавиться от греха любопытства…

Так вот оно что! Ну, конечно. Кто еще может так величаво держаться, как не дочь герцога фон Безе?

Мастер Жмыть без оглядки поверил.

Да и как не поверить, если с большого пальчика сиятельной особы вдруг соскользнул перстень и — ппык! — упал прямо в ладонь мастеру Жмытю?

Что аттестует людей голубой крови лучше всяких грамот — так это безграничная щедрость. Да-а… Мастер Жмыть уже поднимался, гремя ключами. Если уж показывать, то время не тянуть. Вот-вот нагрянет граф Шлавино…

* * *

Сначала спустились вниз по узкой лесенке: впереди мастер Жмыть, за ним «маленькая герцогиня», за нею паж с монашкой. В подвале было темно, сыро и жутко пахло.

Пройдя через комнату с непонятного назначения инструментами, попали в еще более узкий коридорчик, в конце которого вырисовывалась обитая железом дверь.

Тут мастер Жмыть остановился, воткнул факел в кольцо на стене и принялся громыхать ключами.

Дверь страшно заскрипела — «Эх, тоже надо бы смазать перед приходом графа», — мелькнуло в голове у тюремщика — и отворилась в полный мрак. Ткнув факелом в темноту, Жмыть осветил сырые стены мрачной камеры смертников.

— Эй! — крикнул он, переступив порог. — Где ты, Безголовый?

В углу камеры что-то зашевелилось. Гремя цепями, в свет факела поднялась высокая фигура. Человек как человек, правда, худой и грязный, но на вид совсем не безголовый.

— Вы не думайте, ваша светлость, — заторопился объяснить тюремщик, — голова снимается и надевается, как шляпа…

Не слушая, смотрела любопытная герцогиня на чудо природы.

А чудо природы смотрело на нее. Прямо и не мигая. Под слипшимися грязными космами голубым пламенем горели глаза.

Проходили мгновения…

Наконец паж за спиной шевельнулся. Вздрогнув, девочка быстро обернулась и взяла из рук пажа небольшой сверток.

— Это… — Удивительное дело — голос надменной герцогини дрожал. — Это вам… — протянула она сверток.

Руки Безголового двинулись навстречу… Но, внезапно дрогнув, остановились. Звякнули цепи: слишком короткие, чтобы прикованный к стене мог дотянуться до свертка.

Увидав, в чем дело, девочка поспешила развернуть сверток сама. Однако ж так, чтобы мастер Жмыть не смог увидеть.

— О-о! — улыбнулся Безголовый, разглядев содержимое свертка. — Головка сыра! Это будет мне большим утешением перед смертью. А тут что? Постойте… Да тут еще и конфеты! Истинно королевский подарок. Клянусь честью, ваша милость, — взглянул он на нее, — если вы и не принцесса, то по меньшей мере герцогиня. Жаль только, что я не могу попробовать ваших конфет.