— Сударыня, Фред очень просил сказать господину несколько слов.

— Запомните их и перескажите мне.

— Слушаюсь.

Он было вышел, но застрял в двери, столкнувшись с крупным мужчиной в клетчатом сюртуке.

— Виноват, каюсь! Я — Фред. Решил сам зайти, ну, чтобы проще было.

Дороти скрылась во второй комнате, надеясь, что Фред не успел разглядеть ее, а если и успел, то не узнал северную графиню. Карен же ничего не оставалось, как побеседовать с гостем.

— Что вы позволяете себе? Имеете ли хоть подобие оправдания?!

— Конечно же, барышня, я пришел с самыми благими…

Фред боком оттеснил лакея и буквально выдавил из номера в коридор.

— Позвольте, я закрою, и потом все поясню…

— Не позволю, тьма сожри. Кто вы такой, чтобы остаться со мной наедине?

— Ну, Фред же. Из архива имперского суда… Позвольте, дверь-то, хоть на минуточку… Неловко ж, когда он, того…

Лакей стоял в коридоре и слушал в оба уха. Уши были огромны, как оладьи.

— Ладно, сударь. Даю одну минуту.

Фред захлопнул дверь и подкрался к Карен. Он был по меньшей мере вдвое тяжелее ее, но подошел так робко, буквально на цыпочках, что Карен не испытала и тени испуга.

— Говорите же скорее. Меня стесняет ваше присутствие.

— Могу понять, барышня. Много его — присутствия-то. Уж такой я есть, мельче не сделаюсь…

— Что забыл у вас милорд?

— По правде-то если сказать, ничего не забыл. То есть, забыл, но не он, а я. У меня, знаете ли, было что сказать милорду, но я забыл предупредить напарника. А в тот день, как ваш милорд пришел, служил напарник. Вот он и не сказал ничего, а я только потом…

— Сударь, потрудитесь выразиться яснее! Вы знакомы с моим господином?

— Неа, в жизни не видел.

— Каким же образом вы собирались ему что-то сказать?

— Так это… ртом!

— Дверь там, за вашей спиной, — указала Карен.

— Знаю, я-то вошел в нее… Ах, черт! Вот вы о чем! Нет, не гоните, прошу, я ж не сказал еще главного! У меня есть сведения для человека, который прочтет дело медведицы!

— Я не занимаюсь ни медведями, ни другими животными.

— Вы-то нет, но ваш господин!.. Он брал запись о Сибил Нортвуд — было такое? Было, у нас в книжке отмечено. А у меня-то, у Фреда, есть что сказать про Сибил? Есть, да. Правда, я чуточку денег хочу, маленькую капельку. Вот и думал поймать того, кто возьмет медвежье дело, и лично ртом ему сказать… Понимаете теперь, барышня?

— Вопреки вашим пояснениям, начинаю понимать. Вы обладаете сведениями о графине и хотели продать их тому, кто проявит свой интерес к ее делу. Но прозевали день, когда приходил мой милорд, и теперь прибежали с предложением ко мне. Верно?

— Это… ну, да. Почти что правду сказали.

— Как вы нашли меня?

— Дык сегодня ж я был на службе, а не напарник! Вы попросили картотеку, а я заглянул: какое ж дело вы возьмете? Взяли дело Сибил, и я такой: ха-ха, удача! Думаю: давай-ка, Фред, проследи за этой барышней, авось она к тому красивому господину пойдет, который был третьего дня! Вы, правда, в цирюльню, потом в булочную… Умаялся я за вами бегать, да уж.

— Какими сведениями вы располагаете?

— Уф, барышня… а вы, простите, того… имеете, чем расплатиться? Господин-то был весь лощеный, при золоте, а вы-то… Я уж сомневаюсь.

Карен молча скрестила руки на груди.

— Ммм… да… я так думаю, раз вам на цирюльника хватило, и потом на булочки… Не все потратили, а?

— Не все.

— Ладно уж. Устал я с вами. Значит, знаю чуточку про дочку графини. Маленькую капельку. За пять эфесов продам.

— Капелька того не стоит.

— Это… ладно, за четыре.

— Не смешите. Вы же не о графине знаете, а всего лишь о дочке. Дитя немногого стоит.

Карен принялась торговаться. Дороти, слушая из-за стены, едва сдерживалась, чтобы не выбежать с криком: «Берите сколько угодно! Скажите, наконец!» Но вот сошлись на цене в пять елен. Карен отдала деньги, и Фред торжественно произнес:

— Арденский! Храм!

— Что это значит?

— Ну, барышня… Это, видать, такой храм в городе Ардене. Знаете, бывшая столица, в ней еще мириамцы сидели…

— Святая Елена, пошли терпения! Как ваш храм связан с Глорией Нортвуд? Она там бывала? Или в храме есть о ней записи?

— Э, тут уж простите, увольте. Я сказал, что знаю капельку, а не кастрюльку или ведрышко.

— То бишь, вам известны только два слова?

— Вот это вы точно попали, прямо стрелой в яблоко! Ровно два! Арденский — и храм.

— Откуда вы их знаете?

— Да странно все было. К нам давеча… когда бишь… после Сошествия? Не, еще до. Между Изобилием и Сошествием, в общем, привезли копии дел из Фаунтерры. Я их взялся того, подшивать. Мельком заглядывал туда и сюда, и в деле медвежьей дочки заметил: чегой-то про храм пишут. Еще удивился: какой-такой храм? Вчитался, вижу: арденский. А больше не прочел, потому что палец уколол иголкой — ну, и оставил дело, чтобы кровью не накапать. Думаю: завтра закончу. В другой день вернулся к подшивке, открыл страницу про дочку, чтобы дочитать, и вижу странное: нет там ничего про храм. Ни про арденский, ни про какой другой.

— Так вы просто ошиблись? Я требую вернуть деньги!

— Не-не-не, барышня! Я свои глаза надежно помню! То есть, не глаза, а что они видели. И вот еще: я тогда страницу проколол, а в другой день смотрю — и нету отверстия, целая лежит. Страницу подменили! Переписали так, чтобы про храм не говорилось! Тогда и понял: я один знаю, как было раньше! Ну, еще тот, кто спер страницу. Вот я и решил: раз имею такое особое сведение, то можно его того… маленькую капельку. Надо только найти такого господина, кому про медведицу будет интересно…

* * *

Бесспорно, Фред был редким идиотом. Ему бы стоило запомнить название храма, а то ведь в Ардене их больше сотни! Но и так Дороти чуть не пела от счастья. Только две нити могу связывать Глорию с храмом. Во-первых, дочь могла там исповедоваться перед казнью. Но Глорию приговорили к ссылке, а не смерти, да и зачем везти ее на исповедь из Фаунтерры в Арден?.. Так что остается лишь вторая нить: Глорию могли сослать в монастырь. Это чертовски логично, ведь прежде графиня заперла в келье Минерву Стагфорт. Династия ответила тою же монетой. Значит, осталось найти в Ардене храм, при котором имеется женская обитель, — и Глория будет там!

Радость сделала Дороти великодушной. Когда вернулся Нави, она не осыпала его упреками в обмане, а просто показала выписку из архива: знай, мол, что мы тебя уличили. И сказала: