Столь же врожденной является и наша способность рассказывать и слушать истории.

Хорошие истории являются для нас хорошими, потому что рассказывают нам о том, что нам интересно. Рассказ «сработает», если в нем четко обрисован облик человека – например, рыжебородого и в пальто из верблюжьей шерсти. Если портрет слишком абстрактный, он нас не увлекает. Кулинарная книга, например, тоже не заставит читателей пустить слюнки, если не содержит фотографий печенья в шоколадном соусе или безупречно приготовленного филе.

Внимание к деталям – вот что дает жизнь книге. Чтобы получать удовольствие от чтения Сэмюэла Беккета и его абстрактных, лишенных телесности произведений, нужен особый склад читательского восприятия. Обычному читателю нужны детали. Детали находят в нас отклик. Точнее, даже не в нас, а в нашем воображении.

Насколько мне известно, никому не удалось при изучении мозга изолировать отдел, отвечающий за воображение. Его не увидишь ни в одной книге по анатомии. В Гарварде нет лабораторий, где препарируют кроликов в надежде найти загадочный отдел воображения. Его нельзя изъять щипцами и поместить на операционный стол. Ни один ученый не пишет об этом отделе мозга на страницах журнала Nature или какого-нибудь научного сайта вроде arXiv. Отвечающий за воображение отдел мозга нельзя засунуть в банку с эфиром, как двухголовую змею, и демонстрировать в кунсткамере. Отдел воображения противостоит даже моим попыткам его описать, и потому я могу сказать только о том, что с ним нельзя сделать.

Но этот отдел есть у всех нас. Одна из теорий о его назначении основана на эволюционной психологии, которая предлагает свои объяснения, опираясь на предположения о том, что могли чувствовать обитавшие в африканских саваннах предки людей. Если вы верите в эволюцию, то можете согласиться с этой теорией в том, что воображение возникло из необходимости следить за хищниками и добычей.

В саванне нужно следить за львами. Если вы сможете, услышав шорох в темноте, представить, что к вам подкрадывается лев, то сумеете и отреагировать должным образом. Точно так же если вы, как охотник, можете представить себя на месте своей жертвы, понять, как она видит окружающий ее мир, это поможет вам ее схватить. Почувствуйте себя в ее шкуре и прикиньте, как она будет себя вести, через какие камни поскачет, за какими деревьями попытается спрятаться.

В этом смысле охота предполагает умение рассказывать истории. Воображение непосредственно связано с нашим выживанием, способностью добыть пищу и при этом самому не быть съеденным. В итоге способность воображения развилась как средство эволюционного приспособления, чему помог и большой размер мозга человека.

Как бы там ни было, мы всегда используем воображение при чтении действительно хорошей книги. Возможно, преподаватель начальной школы помог вам полюбить книги, но на самом деле это ваше врожденное свойство. Думаю, что впервые вы открыли в себе способность воображения, когда читали книгу еще ребенком. Быть может, это была книга о волшебниках и драконах в жанре фэнтези, или комикс о вымышленных планетах – Криптоне и Этернии[126], или истории, при чтении которых вы воображали летающих в небесах библейских героев.

Воображение – это часть того, что делает нас людьми. Мы смотрим на образцы и применяем их к себе. Мы читаем книгу и сопоставляем детали, которые изложил автор, с обстоятельствами собственной жизни. Какое лицо у того человека с рыжей бородой? Возможно, это лицо вашего знакомого старого профессора. Автору не нужно прописывать все детали. Он может положиться на то, что читатели додумают кое-что за него. Вы дополняете детали облика героя в своем воображении, точно так же как порой видите лица в морщинистой коре деревьев.

Воображение – врожденное свойство, но его можно развить тренировками.

Необязательно переходить сразу от чтения детских книг о Дике и Джейн[127] к пьесе Беккета «В ожидании Годо». Но мы действительно постепенно становимся более компетентными читателями: улучшаются наши критические навыки, мы учимся видеть больше нюансов и разных смыслов. Мы жаждем все более сложных деталей, все менее однозначных персонажей. Нам начинают нравиться неологизмы.

Мы жаждем той полноты, которую приносит лишь практика. И когда мы не можем обрести ее в словах самого автора, то обращаемся к личному опыту. Когда вы читаете художественную литературу, то используете воспоминания из собственной жизни, чтобы заполнить авторские пустоты. Вы заделываете прорехи в авторской истории, основываясь на своем видении и знаниях.

Чтение требует многого от вас. От всех читателей.

К сожалению, люди читают все меньше, хотя и не отказываются совсем от своей привычки читать. Стал читателем один раз – остался им навсегда. Но все меньше людей с каждым годом вырабатывают привычку к чтению. На то, чтобы развить соответствующую способность воображения, ребенку требуется довольно много времени – чтение не сразу дает отдачу. Возможно, не сразу захватывает. Рост числа читателей также связан с демографическими проблемами. Чтобы число читателей и население вообще росло, рождаемость должна превышать смертность, иначе чтение придет в упадок.

Я могу ораторствовать на тысячах перекрестков, агитируя за чтение, но это вряд ли изменит ситуацию. Я могу завести собственную телепередачу для обучения детей чтению, пригласить на нее Левара Бёртона[128], Джастина Бибера и мексиканского рестлера в маске, но и этого будет недостаточно.

Я могу оплатить доставку миллиона экземпляров «Дика и Джейн» в беднейшие районы Аппалачских гор – региона с низшим показателем грамотности в стране, но и это не поможет. Под натиском цифровых носителей информации чтение может превратиться в забытое искусство, которому уделяется не больше внимания, чем бальным танцам или скрипичной музыке Аппалачей.

Может быть, чтение обречено? Как может чтение противостоять фильмам и телевидению, которые уже дают нам в избытке детали, что делает воображение ненужным? Когда смотришь «Звездные войны», необязательно представлять себе, как Дарт Вейдер выглядит под маской, – вам покажут все его бледные струпья на экране.

Компьютерные игры тоже не предъявляют таких высоких требований к воображению, как чтение. Мультипликаторы уже создали весь мир за вас, с нарисованными на компьютере лицами и профессиональной озвучкой. Вам легче испытать все прелести фильма, телепередачи, компьютерной игры, поскольку вашему мозгу не приходится с ними напрягаться. Однако это само по себе недостаток. Если рассматривать способность воображения как своего рода мышцы, работающие в процессе размышления, то пренебрежение этой работой приведет к ослаблению и атрофии воображения.