– Нет, – покачала головой Тата. – Нет. Я нестану этого делать. Наверное, вы правы… Это ваше семейное дело… И пусть всеидет как идет…

– Наталия Павловна, вы же только что сами…

– Я дура, простите меня… Вам решать, как поступить… Этоведь ваши дети… А я со своей стороны обещаю молчать. Ники уже нет, а даже есликто-то и узнает ее книги, то… Одним словом, простите меня, я не должна былаприходить и говорить вам все это. Простите, если можете…

– Значит… Значит, вы не выдадите его?

– Нет.

– Вы обещаете?

– Да.

– Спасибо… Спасибо вам огромное за все. Я сама попробуюего вразумить, а если не поймет… Что ж, пусть потом сам несет этот крест… А вы…почему вы передумали?..

– Не знаю. Я просто вдруг поняла, что это не мое дело.И даже, наверное, не ваше… Это дело только его совести.

– Спасибо, и дай вам Бог счастья!

– Простите меня еще раз.

Тата выскочила на улицу. Нет, надо же быть такой идиоткой! Аеще смеялась над Алисой, когда та поперлась к отцу Иришкиного парня. На неевдруг навалилась такая усталость… Она хотела уже ловить машину, но вспомнила,что у нее мало денег. К тому же столько тратить на свое никому не нужноеправдоискательство попросту глупо. Чтобы наказать себя за эту глупость, Татазашагала к метро.

– Мама! – встретила ее дома Иришка. – У насОлег Степанович, куда ты делась?

– Олег? Что случилось?

– Это я у тебя хочу спросить? Где ты была?

– Олег, я дура! Последняя дура!

– Потрясающая новость, – улыбнулся он. –Небось к Гущину моталась? До истины докапывалась?

– А ты откуда знаешь?

– Догадался. Ну и что накопала?

– Потом, – шепнула Тата, показывая глазами наИришку.

– Мам, ну я пойду, ладно? Меня Денис ждет, мы сегодняопять в театр намылились.

– В какой театр? – машинально спросила Тата.

– В «Табакерку».

– Хорошо. А ты что-нибудь ела?

– Да, и даже меня накормила, – ответил за нее ОлегСтепанович.

– А Олег мне задачки по алгебре решил!

– Что это еще за «Олег»? – возмутилась Тата.

– А он мне сам разрешил… И вообще, у нас с нимвзаимопонимание. Ну все, я пошла! Пока, Олег!

– Зачем ты позволяешь ей фамильярничать?

– Это я тебе потом объясню. Ну-ка выкладывай, что тытам выяснила? Я ведь по глазам вижу – что-то не так.

– Олег, я пообещала его матери никому не говорить.

– Мне можешь!

Тата выложила ему все.

– Я дура, полная дура, – повторила она, закончиврассказ.

Он обнял ее, прижал к себе и шепнул:

– Не спорю. Это у тебя от литературы все беды… Слишкомлитературно мыслишь. И как ты умудрилась такую чистоту и наивность сохранить?Наверное, поэтому я тебя и люблю. Таких больше нет… Но в нашей жизни нельзятак, понимаешь? А если б Гущин не только вором, но и убийцей оказался? А ты, неразбирая дороги, прямо к нему помчалась… Тебе ведь уже сорок лет, Тата!

– Мне сорок только осенью будет.

– Большое дело! – засмеялся он. – Нет, Татка,надо срочно на тебе жениться. Слушай, а ты в Сибирь за мной поехала бы?

– Ты собираешься в Сибирь?

– Я не собираюсь, на этом этапе по крайней мере, ноесли бы…

– А-а, ты хочешь, спросить, декабристка ли я? –слабо улыбнулась Тата. – Да, поехала бы, можешь не сомневаться. Я люблютебя, Олег.

– Наконец-то дождался, а то все Гущин да Гущин… С ним,надеюсь, покончено?

– Для меня – да!

– Наталья, я тут поговорил с Иришкой… Она не возражает,даже говорит, что рада. Только мы будем венчаться! В церкви!

– Олег, ты очумел?

– Ничуточки!

– Я даже некрещеная! А ты крещеный, что ли?

– Представь себе. Отец сильно партийный был, и менябабка тайком крестила. И совсем даже не Олегом. А Павлом.

– Что? – закричала Тата. – Ты Павел?

– Ну по метрике я Олег и по паспорту тоже, но крестилименя Павлом, так что я в некотором роде даже тезка твоего Гущина… А ты почемутак на меня смотришь?

– Олег, какое счастье, какое счастье!

– Ты чего? – недоуменно спросил он.

– Какое счастье, что ты Павел!

– Алиса, ты плохо выглядишь, – сказала Соня,доставая из буфета чашки. – У тебя усталый вид…

– Я и вправду устала, год какой-то муторный, вот ужточно, високосный, скорее бы он кончился.

– Еще три месяца надо прожить, а там уж новоетысячелетие.

– Сонька, что слышно от мамы?

– У нее все хорошо, во всяком случае, она так говорит.Но голос и в самом деле бодрый, – видно, командует своим Лаци и счастлива.

– Ты к ней не собираешься?

– Не раньше февраля, в мертвый сезон, – сейчасработы много. Скоро, кстати, собираюсь в Мексику, можешь себе представить?

– Офигеть! Но это же, наверное, жутко дорого?

– Для рекламного тура, конечно, дороговато, но поездкатого стоит. А ты не хочешь отдохнуть?

– Да нет… Одной неохота.

– А что, твой Светик все звонит?

– Позванивает.

– И ты так ни разу с ним не переспала?

– Почему, переспала, – пожала плечамиАлиса, – так сказать, для очистки совести. Но мне не понравилось.

– Почему?

– Не мой пирожок, как выражается Татка. Кстати, ты ее давновидела?

– Вчера. Они с Олегом были у меня на работе. Хотятпоехать в Венецию. И между прочим, – засмеялась Соня, – онатребовала, чтобы я во что бы то ни стало отправила тебя в Тунис.

– В Тунис? Это еще зачем?

– Я у нее спросила, почему именно в Тунис, а она мнеподмигнула и говорит: потом объясню.

– Кажется, у нее от счастья крыша съехала, ты так несчитаешь?

– Наверное, от счастья у всех крыша едет. Только я незнаю, со мной такого не было и, наверное, уже не будет.

– Знаешь, Соня, я поняла: не надо ждать счастья. Ненадо. А то все примериваешься и думаешь: нет, это еще не счастье, и этотоже, – а оно может просто свалиться на тебя в один прекрасный день, кактогда, с Эриком…

– Или не свалиться…

– Да, может и не свалиться. Ну и черт с ним, –махнула рукой Алиса. – Слушай, до меня дошло про Тунис! – Мы с Таткойбыли один раз в ресторане, ну помнишь, зимой, когда ее Илья бросил, и там былагадалка, так она мне дала билетик: «Найдет свое счастье Алиса на пыльныхдорогах Туниса!» Во бредятина!