Больше всего на свете ей хотелось навсегда остаться в его объятиях… Причем отнюдь не платонических. Но Саша не делал никаких попыток к физическому сближению, и Лариса в какой-то мере даже была благодарна ему за это. Пусть все ее существо и рвалось к нему навстречу, разум упорно продолжал твердить, что необходимо держать себя в руках. Все равно она не сможет расслабиться и насладиться моментом, а постоянно станет думать о его жене и детях, ощущать чувство вины и считать себя воровкой, пытающейся украдкой стащить кусочек чужого счастья. Уж так она, Лариса, устроена, и ничего тут не попишешь.

И все-таки, несмотря на то что в эти вечер и ночь они даже ни разу не поцеловались, не говоря уже о чем-то большем, Лара была уверена, что это самое лучшее свидание в ее жизни. Его не отравляла даже мысль, что время, когда явится горничная и приложит к замку снаружи пластиковую карту, неумолимо приближается. Еще сутки, максимум двое — и сказка закончится. Вспоминая об этом, Лариса чувствовала себя Золушкой на балу, которая видит, как истекают часы, отведенные ей крестной-феей. Но даже близость превращения кареты обратно в тыкву, а нарядного платья — в лохмотья не испортили ей вчера свидания с принцем.

Утром, умываясь и приводя себя в порядок, Лара невольно снова задумалась о том, что же будет дальше. Интересно, Саша ведет себя с ней так просто по привычке или потому, что она все-таки ему понравилась? И если допустить на минуту, что понравилась, то будет ли какое-то продолжение их знакомства? Позвонит ли он ей когда-нибудь? Может, они даже встретятся, когда она в следующий раз окажется в Москве или он в Питере… Или Саша просто забудет о ней и разве только в компании друзей, посмеиваясь, за бутылкой вина или виски, расскажет как-нибудь о своем забавном приключении? В любом случае, ясно одно — теперь Лариса все время будет ждать его звонка. Что поделаешь, мужчины живут моментом, а женщины — ожиданием этих моментов и воспоминаниями о них. И в ее случае это ожидание, скорее всего, ни к чему не приведет. Зачем ему ей звонить, какой смысл продолжать общение, живя в разных городах? К тому же у него семья. Окажись он свободен, можно было бы еще на что-то надеяться, а так…

От вчерашнего хорошего настроения не осталось и следа. Из ванной Лара вышла расстроенной. Не порадовало даже то, что Саша, который и сегодня проснулся гораздо раньше ее, снова приготовил ей завтрак.

— Доброе утро! — воскликнул он. — С наступающим тебя, Лара. Жаль только, что все так по-дурацки складывается и я не могу ничего подарить тебе на Новый год. Но обещаю, когда нас выпустят отсюда, обязательно это исправлю.

— Когда нас выпустят отсюда, ты вернешься к жене, дочке и сыну, — вырвалось у Ларисы. Сказав это, она прикусила язык и мысленно отругала себя: ну зачем, зачем она это ляпнула? Сама же дала себе слово не упоминать о его семье… Вдруг она все испортит одной этой дурацкой фразой? Но ничего исправить уже было нельзя.

Саша смотрел на нее с таким изумлением и недоумением, будто она на его глазах оседлала пресловутый «Харлей» и промчалась на нем по всем комнатам.

— Лара, что ты городишь? С чего ты взяла, что у меня есть жена, да еще сын и дочка? Что за нелепые фантазии?

— Это не фантазии, — ей совершенно не хотелось продолжать этот разговор, но увы — слово не воробей… — Я видела вашу фотку.

— Фотку? Какую еще фотку? — Он растерянно озирался по сторонам с таким видом, будто собирался увидеть свою семейную фотографию где-нибудь на стене квартиры шефа.

И Ларе ничего не оставалось, как признаться:

— У тебя в телефоне. Помнишь, ты показывал мне, как знакомые Александра Михайловича замаскировали пульт? Я случайно пролистнула картинку и увидела твой снимок с женой и детьми. Что такое? Почему ты смеешься?

По Лариному мнению, момент для веселья был совершенно неподходящий. Однако же Саша хохотал так, что даже слезы на глазах выступили.

— Ох, Ларка, ну ты даешь, — проговорил он, наконец отсмеявшись. — Я-то думаю, откуда ты взяла про жену и детей… А вот оно что… Только ты все неправильно поняла. На фото я с сестрой, Аней. И ее детьми, Варькой и Васей. Нас Антоха, Анин муж, сфотографировал в эти выходные у них дома…

В эту минуту Лариса испытала на себе весь смысл выражения «камень упал с души». Действительно, в один миг вдруг стало так легко, что, кажется, она могла бы взлететь. Хотя…

— А почему я должна тебе верить?

— А почему я должен тебе врать? — ответил он вопросом на вопрос. — Подумай сама, ты же человек рассудительный. Будь я женат, вряд ли бы так спокойно относился к тому, что сижу здесь все предпраздничные дни, в то время как моя семья понятия не имеет, где я. И уж конечно, если б у меня была семья, за это время я бы рассказал тебе об этом.

— Ты вообще очень мало о себе рассказывал, — буркнула Лариса, которая, как любой нормальный человек, терпеть не могла признавать свои ошибки. — Говорила в основном я.

— Что ж, если тебе интересна моя персона, можем это исправить, — улыбнулся Саша. — До наступления Нового года у нас еще полно времени. Можешь начать расспросы. Только для начала, думаю, тебе все же стоит поесть. Завтрак уже готов.

— Я что-то не голодна, — возразила Лара, однако все же направилась к столу. — Может, съем пару бутербродов. Ну и, конечно, не откажусь от твоего замечательного кофе.

— Кофе я сейчас сварю, — пообещал Саша, становясь у плиты, — а вот с бутербродами, увы, ничего не получится. Мы вчера доели весь хлеб, так придется намазывать икру прямо на колбасу…

— Правда, хлеба совсем-совсем нет? — огорчилась Лара. — Это плохо…

— Ну, извини, — Саша с комично-виноватым видом развел руками.

— Да нет, что ты! — запоздало спохватилась она. — Это ты меня извини, что я привередничаю… Но это не каприз, просто я так привыкла — есть все с хлебом. Я ж тебе рассказывала вчера о своем детстве. Жили мы с мамой очень скромно, да и времена были непростые. Иногда случалось так, что хлеб оставался основной нашей едой. Ну, вот я и до сих пор…

— Я все понимаю, Лара, — он снял с огня кофе, подсел к ней и накрыл ладонью ее руку. — Просто, к сожалению, поделать ничего не могу.

Его прикосновение точно обожгло. Наверное, если б вместо этого на кожу попали бы капли горячего кофе, ощущения оказались бы слабее. Лариса торопливо отдернула руку и проговорила, стараясь, чтобы вопрос прозвучал шутливо:

— И как же вышло, что такой шикарный мужчина до сих пор не женат?

— Тебе действительно интересно? — усмехнулся Саша, придвигая одну чашку ей, а вторую забирая себе.

— Нет, что ты. Это я просто так, из вежливости спросила, — хмыкнула Лара. — Надо же о чем-то говорить, коротая время до боя курантов.

— Пожалуй, до боя курантов я уложусь, — поддержал игру Саша. — Но начать придется издалека.

— Я готова слушать. — Лара подперла щеку кулаком и всем своим видом изобразила внимание.

— Ладно, только учти, что ты это сама попросила… — Он улыбнулся и начал: — Первый раз я всерьез влюбился на третьем курсе. Она была очень красивой, без преувеличения. Не то чтобы профессиональная модель, но часто снималась в рекламе или для журналов, даже, кажется, в кино пару раз приглашали. Ну и, конечно же, толпа поклонников. Сначала я в этой толпе затерялся, потом, как мне казалось, сумел привлечь к себе внимание. А потом она вдруг сообщила, что выходит замуж за другого, — хотя на тот момент мы уже встречались и я сам собирался вот-вот сделать ей предложение. Я не удержался, задал вопрос «почему он, а не я» и узнал о себе много нового. Оказывается, в отличие от ее жениха, который добился в жизни и того, и другого, и третьего, я ничего собой не представляю. Я просто избалованный сын богатого папы и останусь таким до конца своих дней.