Я снова стояла в темном коридоре босиком, держа в руках туфли, которые только что сняла с ног. У меня опять болели ноги от высоких каблуков, но я привычно отмахнулась от этой боли. Моргнула пару раз, давая глазам освоиться в этой непроглядной темноте. Спустя пару мгновений я уже могла различать очертания предметов. Обвела глазами коридор и ощутила, как волосы на затылке зашевелились. Это была не та квартира, в которой я теперь жила с Плетневым.

Но и этот коридор, и все остальное, что утопало в темноте, я прекрасно знала. Это был мой дом. Тот, в котором жила моя семья. Я, муж и сын. Если пройти прямо по коридору и свернуть налево, то я попаду в детскую. Судя по всему, сейчас глубокая ночь, а значит мой малыш спит.

Ощутив непреодолимое желание посмотреть на Сашеньку, я шагнула в темноту, по-прежнему крепко сжимая обувь в руках.

«Стой!» — скомандовал кто-то в моей голове. — «Тебе туда нельзя!»

«Почему это?»

«Саши там нет», — ответили мне.

«Он там», — возразила я.

«Его там нет», — повторил голос.

«Мой сын спит в детской», — заупрямилась я и пошла по коридору.

Идти приходилось осторожно, хотя я прекрасно знала дорогу. Но Андрюша мог оставить в коридоре Сашенькин велосипед, а мне не хотелось налететь на него и перебудить весь дом. Андрюша тоже наверняка спит. Разбужу его, разразится скандал. Скандалить с мужем мне не хотелось. А вот увидеть сына было необходимо, я ужасно по нему соскучилась.

«Не ходи», — опять прозвучало в моей голове.

«Я хочу увидеть сына», — упрямо повторила и взялась за ручку двери детской.

«Его там нет. Сашенька умер. Они все умерли».

Я поверила сразу и тут же ощутила, как невидимая рука крепко сжала мое бедное сердце, словно желая раздавить в лепешку. От ужаса закричала и ….. проснулась.

Лежала в постели, а на соседней подушке тихо посапывал Плетнев. Все еще находясь между сном и явью, я запустила руку под подушку в поисках телефона. Нащупала аппарат и вытащила на свет божий. Взгляд на экран окончательно убедил меня в том, что темный коридор мне действительно приснился — судя по дате на календаре сегодня была годовщина гибели моей семьи. Как я могла забыть об этом?! Еще месяц назад все прекрасно помнила, а вот потом просто выпало из головы.

Я села в кровати, и мое резкое движение разбудило Плетнева.

— Который час? — спросил он, сонно щурясь.

— Спи, сейчас только начало шестого.

— О боже, — он повернулся на бок и обвил рукой мои бедра, пристраивая голову у меня на коленях.

Машинально погладила его по голове и тут же в ужасе отдернула руку. Что я делаю?! Сегодня день смерти моих родных, а я лежу в постели с их убийцей. Как я могла докатиться до такого?!

— Мне надо уехать, — сообщила я Плетневу, пытаясь освободиться от его рук.

— Куда? — спросил он, явно не желая меня отпускать.

— У меня дела, — ответила туманно.

Мне удалось встать, воспользовавшись тем, что Плетнев еще не проснулся окончательно. Быстро приняла душ и оделась, выбрав темное платье. Решив выпить чаю, прошла на кухню. Не успела заварить себе напиток, как в дверях нарисовала Плетнев. Сонный, взлохмаченный, в одних пижамных брюках и босиком.

— Ядя, — он зевнул, прикрыв рот ладонью, и устроился за столом напротив меня, — объясни мне, пожалуйста, куда ты собралась в шесть часов утра?

Я замялась. Про визит на кладбище я сказать не могла. Вместе с тем я вдруг поняла, что веду себя не просто подозрительно, ненормально я себя веду. Какое кладбище в шесть утра?

— Ты прав, — согласилась я. — Погорячилась.

— Да? — Плетнев вопросительно поднял брови. — И в чем же?

— Мне приснился странный сон.

— Расскажи, — попросил Плетнев и успокаивающе погладим меня по руке.

— Он неинтересный, — возразила я.

— Мне все про тебя интересно, — сказал Плетнев, — но как скажешь. Хотя я так и не понял, куда ты собиралась ехать в такую рань?

— Вик, я просто еще не проснулась.

— Тогда допивай чай и пошли досыпать, — предложил Плетнев.

— Ты иди, я помою чашку и приду, — ответила, понимая, что нет на свете такой силы, которая заставит меня сейчас лечь с ним в кровать.

Вик лег и практически сразу уснул, а я еще долго сидела на кухне, глядя в никуда.

Прозвенел будильник. Пора было собираться на работу.

Я засыпала зерна в кофе-машину и принялась готовить завтрак.

— Так и не ложилась? — раздалось за спиной.

— Выспалась, — ответила, не отрываясь от соковыжималки.

Вик за плечи развернул меня к себе лицом.

— Ты бледная.

— Плохо себя чувствую.

— Что-то болит? Вызвать врача? — тут же забеспокоился он.

— Нет, само пройдет.

— Точно? — усомнился Плетнев.

— Раньше проходило, — я пожала плечами и попыталась вернуться к приготовлению завтрака, но Вик не позволил.

— Ядя, ты сама на себе не похожа. Ты чего-то не договариваешь?

— Да нет же, просто неважно себя чувствую.

— Хорошо, не буду тебя доставать. Полежи сегодня дома.

— А работа?

— В лес не убежит. Отдохни, поспи. Я постараюсь вернуться пораньше.

— Спасибо.

Плетнев мотнул головой, давая понять, что благодарить его не стоит.

— Я накормлю тебя завтраком, провожу и лягу, — пообещала я.

— Не надо. Я поем сам, ты лучше иди в кровать.

Я не стала спорить. Устроилась в постели и не заметила, как заснула. Сквозь сон почувствовала, как Вик поцеловал меня, попросил звонить, если что-то понадобиться и ушел.

Второй раз я проснулась ближе к полудню. Собралась и поехала на кладбище.

Уже стоя у могил родных, я размышляла о том, что почему так редко сюда прихожу. Разглядывая фотографии на памятниках, поняла, что моя семья не здесь, в месте их захоронения. Я словно чувствую их внутри себя. Там, где по мнению многих, расположена душа человека. Все эти годы мои близкие были со мной. Наверное поэтому я приходила на кладбище лишь раз в год — в день их гибели.

Глaвa Расставила цветы в вазы и присела на скамейку. Мне было плохо. Я поняла, что ужасно соскучилась по родителям, сыну, мужу. Господи, да я бы все отдала, только бы увидеть их хотя бы на несколько минут.

Повертела в руках телефон. Жаль, что мобильный, в памяти которого я хранила фотографии семьи, сейчас спрятан в банковской ячейке вместе с моими документами. Вздохнув, прикрыла глаза, вызывая в памяти родные лица.