Босиком, кстати. Туфли свои я так и не нашла, и нижнее белье осталось на кровати Плетнева. Ничего, будет ему на память.

Валентин, отлично зная меня, просто шагнул в сторону, освобождая проход. Плетнев же явно не ожидал от меня такого. Он скользнул взглядом по моей фигуре, задержался на босых ногах и уже спокойнее сказал:

— Задержись, пожалуйста. Я сейчас освобожусь, и мы поговорим.

В принципе, поговорить я была не против, поэтому ответила:

— Я пока схожу в душ.

— Конечно, — согласно кивнул Плетнев и сказал Валентину: — Иди в гостиную, я подойду через минуту.

Когда Валентин оставил нас одних, Плетнев стремительно подошел, обнял меня и прижал меня к себе.

— Все нормально? — спросил, устроив подбородок на моей макушке.

— Естественно, — ответила, уткнувшись носом ему в грудь.

— Расскажешь, что тут произошло?

— Да ничего особенного не произошло, — я тоже обняла его за талию. — Пришел твой охранник, увидал меня, устроил допрос.

— В смысле?

— Кажется, он принял меня за промышленную шпионку, — соврала я, мысленно молясь, чтобы у Валентина хватило сообразительности подтвердить мою ложь.

— Он не обидел тебя?

— Господи, конечно же, нет.

— Со стороны вы выглядели очень странно.

— Разумеется, странно, — согласилась я и успокаивающе погладила Плетнева по спине. — Этот амбал и голая женщина. Представляю, что ты о нас успел подумать.

— Валентин не амбал, — возразил Плетнев, и я почувствовала, как под моими пальцами расслабляются его мышцы.

— Да какая разница, — я потянулась и поцеловала Плетнева в шею. — Плевать.

— Я испугался, что Валентин обидел тебя.

— Нет, — я оторвалась от Плетнева и заглянула ему в глаза. — Ничего не было, не забивай себе голову. Это просто недоразумение. Я проснулась, а тебя нет. Куда ты уходил?

— Давай сделаем так, — предложил Плетнев, — я сейчас решу все вопросы с Валентином, а ты пока примешь душ.

— А потом? — я позволила себе улыбнуться.

— А потом мы будем завтракать, и я расскажу тебе о наших планах.

— А у нас есть планы? — удивилась я.

— Конечно есть.

— Какие?

— Расскажу через пару минут, потерпи, — Плетнев поцеловал меня в нос. — Беги в душ.

За завтраком, который нам сервировали, пока я была в душе, Плетнев опять вернулся к прежней теме.

— Ядя, что, все-таки произошло в спальне?

Еще стоя под прохладными струями воды, я пришла к выводу, что сытный завтрак мне не помешает. Поэтому, сев за стол, выбрала круассан посимпатичнее и стала со всей тщательностью намазывать его маслом, прикидывая, что положить сверху — сыр или ветчину. А может, и то, и другое? Я столько калорий за эту ночь сожгла, могу позволить себе плотно покушать.

Вопрос Плетнева оторвал меня от раздумий о ветчине, я подняла глаза на мужчину, сморщила нос и ответила:

— Ты-то сам как думаешь?

— Мне не понравилось, как Валентин смотрел на тебя, — заметил Плетнев крайне недовольно.

Я успела уже надкусить круассан и испачкать губы в сливочном масле. Пришлось отложить выпечку, промокнуть рот и озвучить внезапную догадку:

— Это сцена ревности?

Плетнев не спешил отвечать. Налил себе кофе из серебряного кофейника, сделал глоток и чуть поморщился — видимо напиток не вполне соответствовал его изысканному вкусу.

Я тоже не торопилась возвращаться к завтраку, уж очень интересно было, что он мне ответит.

— Нет, — сказала наконец Плетнев, — это не сцена ревности.

— То есть ты не ревнуешь? — уточнила у него на всякий случай.

— Ревную.

— Тогда что это? Допрос? — продолжила я чуть насмешливо.

Плетнев чуть поморщился и сказал уже совершенно другим тоном:

— Я просто задал тебе вопрос и хочу услышать на него ответ.

Но перемена в его настроении меня не насторожила.

— О, как. Проснулись инстинкты собственника?

И потянулась налить себе кофе. Гулять, так гулять.

Но Плетнев перехватил мою руку, вынуждая сесть на место.

— Я не хочу, чтобы моя женщина разгуливала голая перед другими мужчинами.

— А я и не разгуливала, — пошла я на попятный. — Я в душ шла, когда твой охранник появился в номере. Дальше ты уже знаешь, повторять не буду.

— Хорошо, — он тоже готов был уступить. — Давай оставим эту тему и вернемся к еде.

— Согласна.

Он сам налил мне кофе и подал чашку.

— Когда мы возвращаемся в Москву? — спросила в перерыве между глотками.

Кофе, кстати, действительно был так себе, средненький.

— Пока не возвращаемся, у нас другие планы, — ответил Плетнев, напуская тумана.

— Вик, — я снова отложила круассан, — что ты задумал?

— Мне нравиться, когда ты меня так называешь, — с удовольствием сказал Плетнев. — Вик. Очень…. Интимно.

— Какой же ты развратный тип, — в шутку пожурила его.

Плетнев привстал и потянулся ко мне.

— Развратный, — согласился он, целуя мои губы. — М-м-м-м, маслице…. Вкусно-то как….

Стараясь не прерывать поцелуй, Плетнев поднялся, одной рукой удерживая меня за талию, другой сдвинул посуду в сторону и усадил меня на освободившееся пространство, вклиниваясь между моих ног. Я тут же обвила ими мужскую талию и притиснулась как можно ближе.

— Развратный тип, — повторила, касаясь губами его губ, — а как же завтрак?

— Да черт с ним, — отмахнулся Плетнев. — Потом позавтракаем, согласна?

И его рука скользнула по груди, развязывая платье.

— Абсолютно, — выдохнула я, ощутив как напряжный член прижался к моему бедру.

И нам стало не до еды.

Я тонула. Захлебывалась. Растворялась. В своих ощущениях, в мужчине, что поддерживая меня под ягодицы, ритмично заполнял собой. Я чувствовала, как член глубоко входит в меня, почти касаясь матки. На какой-то миг испугалась боли, но ее не было — только жаркая волна наслаждения прокатилась по телу. Я впилась пальцами в мужскую спину, не отдавая себе отчета в том, что ногти вспороли теплую кожу, оставляя красные полосы.

Плетнев дернулся, его руки ощутимо сжали мою попу, еще глубже насаживая меня на твердый член.

— Ви-и-и-ик, — простонала я, бессильно откидывая голову.

Плетнев шумно выдохнул через сжатые зубы и кончил следом за мной.