— Ты не прав: как только вернемся в Париж, я дам тебе один хороший адрес…

— Что там еще в твоем коктейле?

— Мускатный орех. Его добавляют в соус бешамель, в гратен по-дофинуазски, в киш-лорен, это такой лотарингский пирог… Так что это тоже довольно распространенная, если не обычная пряность. Похоже, что она есть даже в составе газированных напитков на основе колы.

— В общем, теперь тебе надо догадаться, кто использует все эти ингредиенты вместе… Ничего себе головоломка!

— Ты все правильно понял. Но чтобы еще больше все усложнить, у меня нет ничего точного насчет пропорций… Видишь ли, гвоздику используют в разных количествах для изготовления пряников, пот-о-фё[100], шукрута[101], карри, бисквитов или же некоторых африканских блюд…

— Или от зубной боли! Моя бабушка заставляла меня ее жевать…

— Погоди-ка, — сказала Лора, снова берясь за свой механический карандаш, чтобы нарисовать стрелку вверху листка. — То, что ты сказал, не так уж глупо… Многие пряности могут также использоваться в медицине… Во всяком случае, насчет этих четырех я совершенно уверена! Если только…

Держа карандаш в руке, она перевернула листок и расчертила его на шесть колонок. Пако смог прочитать вверх ногами только три первых названия: «тмин», «имбирь» и «шафран». Остальные ингредиенты журналистка распределила в трех последних столбцах, сверяя написанное со списком на обороте. Она перебрала все возможные комбинации, перечеркнула две графы, потом третью, перекраивала их и заново соединяла разные ингредиенты, пока не сочла сочетание подходящим. Для очистки совести повторила операцию несколько раз.

— Что «если только»?.. — спросил фотограф, теряя терпение.

Лора ошеломленно уставилась на него:

— Давай за мной!

Лора забежала в первый же попавшийся на ее пути книжный магазин, чтобы купить там опубликованный издательством «Ла Тайяндери» путеводитель, в котором были представлены «200 проходных дворов и трабулей между улицами Лиона». Название книги вполне ясно отражало ее содержание: это был подробнейший справочник по более-менее тайным городским проходам. А поскольку он был снабжен фотографиями, планами, комментариями и примечаниями к тексту, с его помощью можно было довольно легко ориентироваться.

С книгой в одной руке, с картой старого города в другой журналистка решительным шагом устремилась на пешеходный мост Дворца правосудия. Пако еле поспевал за ней: у него был обеспокоенный вид, он запыхался, лицо заливал пот. Наконец, когда фотограф взмолился идти помедленнее, она согласилась сбавить темп и дала ему отдышаться. А заодно воспользовалась временной передышкой, чтобы вкратце разъяснить ему, что такое трабули, эти сквозные внутридомовые проходы, которые составляют необычное очарование Лиона, продырявленного еще во времена Возрождения из экономии места и ради удобства, когда ткачи квартала Круа-Русс перетаскивали свои рулоны шелка от одного дома к другому. Пако задал много вопросов, особенно когда узнал, как их использовали во время Второй мировой войны. Немцам порой казалось, что сходят с ума в этом безнадежно запутанном лабиринте, поскольку бойцы Сопротивления часто пользовались трабулями как кратчайшими путями, местами встреч и почтовыми ящиками.

Перебравшись на правый берег, журналистка и фотограф пошли по набережной и остановились у дома № 10, рядом с ливанским рестораном «Голубой кедр» и магазином струнных инструментов «Бош и Пик».

— У тебя в мобильном есть функция хронометра? — спросила Лора.

— Да.

— Умеешь ею пользоваться?

— Разумеется!

Пако достал свой телефон и вывел на экран часовой циферблат со стилизованной красной кнопкой.

— Порядок, я готов!

— В таком случае я пойду впереди и буду открывать двери, а тебе останется только засекать время прохода.

– ¡Adelante! Давай, можешь двигать!

Пробег был быстрым: сначала по длинному коридору, мощенному грубой керамической плиткой, затем поворот налево, через пятнадцать метров подъем по каменной лестнице в десять ступеней, сделать несколько шагов по вестибюлю, спуститься по следующим ступеням и нырнуть в новый коридор, ведущий прямо к Правительственной площади.

— Стоп! Сколько?

— Тридцать две секунды!

— Идем через площадь, переходим на другую сторону улицы и останавливаемся у следующей двери.

Она направилась быстрым шагом к дому № 10 по улице Сен-Жан и остановились прямо перед тяжелой дверью из лакированного дерева рядом с бушоном, называвшимся «Свечи».

— Сколько?

— Тринадцать секунд!

— Отлично. Повторяем операцию с проходом через этот дом.

Пако по-прежнему держал телефон в руке. Сосредоточившись, он проследовал за Лорой по длинному темному коридору с небольшим разрывом посредине прямо до площади Пти-Коллеж, расположенной между Бычьей улицей и улицей Гадань.

— Стоп!.. Сколько?

— Двадцать одна секунда!

— Теперь, если все сложить, сколько это будет?

Фотограф недоверчиво воззрился на нее.

— Да помоги же мне, Пако! В устном счете я полный ноль!

— Ладно, это просто: тридцать два плюс тридцать плюс двадцать один равно шестидесяти шести секундам. То есть минута и шесть секунд.

Лора приложила указательный палец к своим сжатым губам. На лбу появилась озабоченная складка, веки были почти закрыты.

— Проделаем тот же путь в обратную сторону, — решила она и взялась за латунную ручку двери, уже готовая пойти.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Но на этот раз не будем останавливаться на площади… а пойдем без остановки до самой набережной.

Обратный путь занял минуту и две секунды.

— Это нормально, Пако. Мы его уже проделали один раз, так что шли уверенней. Нам это было незаметно, но может составить существенную разницу… Это самое важное… Я уверена, что тот, кто хорошо или очень хорошо знает дорогу, может пройти меньше чем за минуту!

— Да, это вполне осуществимо… А теперь ты мне объяснишь?

— Я хочу проверить еще один вариант. Чтобы попасть в то же самое место, не пользуясь трабулями, придется обойти квартал и дойти до Музея Гадань… Я нашла на плане более короткий путь… Мы пойдем в довольно бодром темпе, а ты захронометрируешь.