– Кто-кто?.. Богиня твоя ненаглядная! – ответил я, отстраняя от кофра кипящую от возмущения девушку. – Воровка длинноухая…

– З-з-здесь была Госпожа? – Праведный гнев из-за утраты особо «ценного» имущества как рукой сняло и, похоже, эльфа готова была тут же рухнуть на колени и воздать благодарственные молитвы за благосклонно упертое подношение.

Даже лапки уже сложила и забубнила что-то неразборчиво.

– Пойдем, – поторопил я свою спутницу, поднимая мотоцикл по лестнице перед входным порталом храма, пользуясь оставленными ногами голема выбоинами на ступеньках как своеобразным пандусом. – И так кучу времени угрохали…

Внутри здания, в отличие от его внешнего вида, обстановка роскошью не поражала. Культ Бога Кузнеца и так похоже исповедовал аскетизм, а за прошедшие века и джунгли не пощадили ни скромное убранство, ни немногочисленные украшения. Гобелены превратились в грязные тряпки, деревянные панели и мебель превратились в труху, а камень покрылся сетью трещинок и крошился в объятиях лиан и других вьющихся растений.

Здесь было достаточно светло, а потому я пока что не стал включать фонарик. Солнце попадало в центральный неф через многочисленные дыры в крыше. Его лучи задорно сверкали в застоявшихся лужах воды на полу, возле которых сквозь щели между покосившимися плитами пробивалась зеленая травка. Все бы ничего, если бы не постоянный, назойливый бой колокола, доносящийся откуда-то из подземелий под храмом.

– Постой здесь… – сказал я, останавливая эльфу прямо перед входом в собор, в то время как сам шагнул внутрь.

Предосторожность не стала излишней – стоило мне переступить через порог, как раздался металлический скрежет, и несколько статуй, выполненных из потемневшего металла, спрыгнули со своих постаментов, и вместе с ними, сквозь опутывающие стены лианы, из скрытых до этого ниш выпрыгнули остальные «произведения искусства». Утонченные девы, воины, мастеровые и, как апофеоз, в противоположном конце помещения, возле алтаря в форме наковальни, ожила шестиметровая композиция «Рабочий и колхозница». Правда, у дамы вместо серпа в руке был зажат меч, а еще она была подозрительно ушаста, что наводило на определенные мысли по поводу ее личности, в свете упоминания одной моей знакомой богини о ее непростых отношениях с бывшим хозяином этого места.

Первые несколько секунд ожившие статуи напоминали грубо сделанных марионеток, к тому же управляемых неумелым кукловодом. Хотя, наверное, лучше всего их было бы сравнить с человекоподобными роботами из черно-белых научно-фантастических фильмов, снятых в США или Советском Союзе. В те далекие времена, когда о компьютерной графике никто еще даже не слышал, а зрителей могла безмерно впечатлить не только простейшая аниматроника, но и мужик с окрашенным серебрянкой лицом, парой сливных водопроводных труб вместо штанов и надетой на тело разрисованной коробкой из-под телевизора.

Дерганые резкие движения, тихий скрип мнущегося металла, лязг и грохот вдребезги разлетевшейся древней плитки, разбитой упавшим на нее массивным телом. Далеко не все из големов были в состоянии сделать хотя бы шаг. Так, вырвавшийся, наконец, из опутавших его лиан забавный бронированный толстячок в почти шарообразной кирасе и шлеме, напоминавшем поварской колпак, немедленно навернулся с небольшого приступка и теперь бесцельно колотил дутыми ручками и ножками, пытаясь подняться. Его же участь, но чуть в более комичной форме, разделила некая дама в тоге. Вместо того чтобы, как и ее соседка, лихо спрыгнуть из своей ниши, расположенной в одной из колонн под самым потолком, матрона кувыркнулась и ухнула вниз головой, буквально воткнувшись в пол.

Однако процесс оживления большинства статуй, видимо, прошел штатно, и они вначале неуклюже, будто зомби, с каждым шагом обретая подвижность, потопали в мою сторону. Логично конечно же было бы попробовать перебить все это металлическое воинство давно исчезнувшего божества прямо сейчас, не дожидаясь, когда они наконец-то вернут себе боевую форму, но я медлил, пытаясь понять, как поведут себя местные «боссы» в виде «рабочего и колхозницы».

В отличие от своих мелких собратьев, гиганты хоть и ожили, однако особой агрессии не проявляли и, потоптавшись немного возле алтаря-наковальни, замерли возле него в героических позах. То ли они просто не могли сойти с выполненной из какого-то белого камня площадки-амвона, спасибо работе отца, я знал, как называется это возвышение перед алтарем в наших православных церквах, то ли предполагалось, что они – последний рубеж обороны храма или персональная охрана какого-нибудь местного архиепископа.

Не думаю я, что вторгнись мы вот так вот, как слоны в посудную лавку, в это святое место лет пятьсот назад, нас встретила бы только такая вот автоматизированная охрана! Как пить дать, прибежали бы еще и служки с палками, попы с боевыми кадилами, а то и паладинчики с рыцарями-храмовниками, готовые порубать нарушителей спокойствия на шаурму. Ну и как казалось, в этом фэнтезийном мире самый главный клирик не стал бы прятаться за спинами подчиненных, требуя немедленно заложить карету и увезти его в безопасное место.

Возможно, что мое восприятие местной реальности и ее логики было в значительной мере подпорчено стереотипами, почерпнутыми из компьютерных игр и книг… Но я словно наяву видел степенного старикана в высокой тиаре, неторопливо выходящего из зияющего сейчас чернотой проема алтарных врат и встающего между «рабочим» и ушастой «колхозницей». Вот он толкает пафосную речь на шестьсот слов и, видя, что супостат не внял голосу разума, сиречь не совершил харакири, отдает разрешение своему замершему воинству мочить козлов!

Но, как говорится, «не судьба». Да и что-то мне подсказывает, что окажись я в том благословенном времени, нафиг не сдался бы мне ни этот храм, ни хранящийся под ним летающий агрегат. А сейчас волей-неволей приходилось разбираться с растревоженной мною охранной системой.

Увернувшись от довольно неуклюжего взмаха меча первой подобравшейся ко мне скульптуры рыцаря, я усилием воли заставил сансару привычной мягкой волной бежать по телу, а затем, припомнив, как это делается, вошел в состояние «боевой медитации». Той самой простейшей, пошлой и переоцененной техники, от одного упоминания которой у писателей-фантастов зачастую начинается эрекция, а у воинов низших рангов – натуральное слюноотделение.

Лично я, с подачи наставника, обычно негативно относился к этому состоянию, дарующему даже неодаренным определенный контроль над телом и разумом, а также «фиктивное» замедление течения времени в обмен на жуткую растрату внутренних ресурсов организма. Обычно мне это просто было без надобности, но вот сейчас, под воздействием местного артефакта, это был самый простой, на мой взгляд, способ поддерживать постоянную концентрацию для перегонки энергии по меридианам и не выпадать при этом из реальности.

Меч металлического рыцаря свистнул вновь, голем попытался подловить меня на обратном движении, но я перехватил его запястье ладонью и тут же врезал ему ногой по пояснице, сконцентрировав энергию в месте удара. Громыхнуло, храм вздрогнул, и с потолка посыпались камни и куски кровли, а неестественно изогнувшаяся статуя отлетела в сторону, сбив с ног уже замахнувшегося косой коллегу, чем-то напоминающего средневекового европейского купца в берете с пером. Эти двое с лязгом покатились по полу, в то время как я, развернувшись, отвел от себя длинный ржавый кинжал, которым хотел пырнуть меня похожий на бродягу болван с покрытым ржавчиной лицом, и, свернув кулаком ему голову набок, пнул его стопой в низ живота.