– Напишешь обо мне в своем дипломе? Я в сто раз интереснее Беннетта.

Ее прервал громкий лай – все собаки в вольере разом залаяли. А потом я услышала, что их так взбудоражило. Мне показалось, откуда-то из коридора донесся мужской голос. Я напряженно прислушалась, чтобы убедиться, что мне не послышалось, и да – на этот раз голос прозвучал ближе, и можно было разобрать слова:

– Полиция! Здесь есть кто-нибудь?

Билли тоже его услышала.

Она поднесла палец к губам и выглянула в окошко на двери в вольер. Доги синхронно повернули головы, чтобы держать ее в поле зрения.

Луч фонаря осветил окошко, Билли пригнулась.

Я закричала:

– Я здесь!

– Он будет на твоей совести. – Билли открыла дверь и скомандовала своим догам: – Braver hund!

Они выскочили в коридор, два белых призрака, все их внимание было сосредоточенно на добыче.

Билли вышла следом.

Казалось, все собаки в приюте залаяли наперебой. Я никак не могла сосредоточиться в этом гвалте, не могла отличить лай собак Билли от лая всех остальных, если эти ужасные доги вообще подавали голос во время атаки. Но зато я услышала, как закричал один из полицейских. Почему он не стрелял? Почему я не стреляла?

– Хороший мальчик, – сказала я Готти и открыла дверь клетки.

Полицейский лежал на полу в коридоре и уже не кричал. Я не смогла разглядеть, жив ли он, но два белых пса над его распростертым телом – я хорошо различала их в тусклом свете – были покрыты кровью.

Я подкралась к Билли сзади, собираясь огреть ее пистолетом по голове. Я уже поняла, что выстрелить не смогу. Только надо ударить сильнее, чтобы вырубить ее с первого раза. Но если я на нее нападу, что сделают ее доги? Я ни разу в жизни никого не ударила, я вообще не умела бить людей. При одной только мысли об этом меня мутило. А потом я заметила дверь в огороженный дворик, где выгуливали собак. Кажется, Билли не видела, как я туда вышла. В голове билась мысль, которую я упорно гнала от себя, чтобы не тешить себя надеждой, которая могла оказаться напрасной: может быть, на улице телефон заработает.

Во дворе было темно. Я чуть не упала, споткнувшись о свернутый кольцами шланг. Подняла руку с телефоном повыше, стараясь поймать сигнал. Где-то в здании громыхнул выстрел. Один-единственный выстрел. В кого стрелял второй полицейский? В одну из собак? Это не остановит другую. Я ждала второго выстрела.

Но тут телефон поймал сеть.

– Служба спасения. Говорите, я слушаю.

– Убит полицейский. Мы в муниципальном приюте для животных, на Сто девятнадцатой улице. Пожалуйста, поторопитесь.

Дверь во двор распахнулась. Билли. И рядом с ней – один дог.

Билли картинно огляделась по сторонам.

– Прикинь, это единственный дворик на весь приют.

– Твои собаки убили полицейского.

– Полицейский убил одну из моих собак.

За спиной Билли я заметила какое-то движение. Собака тоже это заметила и мигом насторожилась. На пороге возник полицейский с пистолетом в руке. Он не успел сделать и трех шагов, как собака набросилась на него. Полицейский выстрелил, но дог при нападении первым делом вцепился в руку, державшую пистолет, и пуля попала в Билли. Она упала, но не потеряла сознание. Она схватилась за раненую ногу, матерясь на чем свет стоит. Дог выбил пистолет из руки полицейского с такой силой, что тот отлетел чуть ли не на середину двора и приземлился между мной и Билли, ближе к ней, чем ко мне.

Я отпихнула его ногой подальше от Билли и обернулась к полицейскому и собаке. Полицейский лежал на спине, отбиваясь от дога голыми руками. Я прицелилась, но побоялась стрелять, опасаясь попасть в полицейского, а не в собаку.

– Отзови его! – крикнула я Билли.

– Это девочка. Хайди.

Я наставила пистолет на Билли.

– Отзови ее, – сказала я ровным голосом.

– Как будто ты в меня выстрелишь.

Она была права. Как бы мне ни хотелось ее застрелить.

Я развернулась и выстрелила в собаку. И не промахнулась.

Сквозь оглушительный лай пробился рев приближающихся сирен. Послали целый наряд. Полная боевая готовность – убит полицейский. Я наставила пистолет на Билли и стала ждать, когда полиция нас найдет.

– Зато все было весьма познавательно и интересно, – сказала Билли.

– Сюда! – крикнула я, не зная, услышат ли меня полицейские в таком гвалте.

– Все как обычно. Ищем мужчину, который придет и спасет.

А потом дверь распахнулась, и двор наполнился полицейскими с пистолетами наголо.

– Бросай оружие! – крикнул один из них. Я даже не сразу сообразила, что он обращался ко мне. – Брось пистолет!

Я положила пистолет на землю.

Полицейский, стоявший ко мне ближе всех, отпихнул его ногой подальше от меня и приказал:

– Ложись! Лицом вниз!

Он пинком раздвинул мне ноги, быстро обыскал, потом заломил руки за спину и надел на меня наручники.

– Она в меня стреляла! – закричала Билли. – Прострелила мне ногу. Я не могу ходить.

– Вызывай «Скорую», – крикнул один полицейский другому.

– А как второй ваш товарищ? С ним все в порядке?

– Я не та, кто вам нужен, – сказала я полицейскому, который меня держал.

Он ничего не ответил, просто рывком поднял меня на ноги.

– У вас только одно ранение? – спросил Билли один из полицейских.

– Я не знаю, откуда она появилась. Я здесь работаю волонтером.

Врачи «Скорой помощи» уже приехали и занялись искалеченным полицейским. Буквально через секунду во двор вышла еще одна пара врачей, которые направились к Билли.

– Вам попали только в ногу? – спросил один из них.

– Я не чувствую ногу.

Я наконец обрела дар речи.

– Это ее собаки, большие белые. Они натасканы на травлю. Она натравила их на полицейских.

– Кажется, только в ногу, – сказала Билли.

Во двор вышел еще один полицейский и обратился к своему товарищу, который держал меня.

– Скотта мы потеряли. Эти мудацкие собаки разорвали ему горло. – Он схватил меня за горло. – Я тебе сам горло вырву, голыми руками!

– Только не здесь, – сказал державший меня полицейский.

Медики уложили Билли на носилки, но подождали, пока первым не вынесут раненого полицейского. Он был без сознания, но жив.

Несмотря на всю суету, творившуюся вокруг, у меня было странное ощущение, что все происходит в замедленной съемке. Я подняла голову. Со двора были видны соседние жилые дома, а из окон домов хорошо просматривался весь двор. Окна были открыты, жильцы наблюдали, что происходит, и фотографировали нас на смартфоны.