— Помнится, именно об этом мы вам и говорили, — фыркнула Анна.

— Так я это и признаю. Вы идёте на инициацию?

— Разумеется. Не один вы носите узор «Верности», — опять не удержалась Астафьева.

— Замечательно. Лиза, ты позволишь? — предложил он девушке руку.

— Не перебарщивай, — неодобрительно покачала та головой.

И было отчего. Анна смотрела на него испепеляющим взглядом. И причина вовсе не в её симпатиях или антипатиях. Пусть у них пока ещё и не дошло до помолвки, родители уже сговорились, и по факту они обручены, а значит, он сейчас выказывает к ней пренебрежение. Трудно представить себе более страшный грех по отношению к девушке.

Мария посмотрела на него осуждающим взглядом и вздохнула, словно хотела сказать, насколько она разочарована его поведением. Понятно, что боярышня остра на язычок и не упустит момента, чтобы уколоть его, но он и вовсе действует на грани приличий, а порой и слегка заступая за них. Виктор смутился и, отвесив Лизе извиняющий поклон, обернулся к Анне.

— Я не нуждаюсь в ваших одолжениях, сударь, — дёрнув уголком губ, холодно ответила Астафьева.

Молодому человеку ничего не оставалось, кроме как ещё раз извиниться, проститься и отправиться к месту инициации самостоятельно. Не то чтобы в одиночестве, совсем скоро он нашёл попутчиков, присоединившись к двоим подпоручикам.

— Напыщенный гусь, — раздражённо буркнула Астафьева.

Долгорукова, взяла подругу под руку и повела её к месту Силы. Похоже, ей придётся взяться за дела сердечные своих вассалов. Не хотелось бы, но забота об их душевном покое одна из её обязанностей как сюзерена. Она придержала Анну, отставая от остальных, и спросила едва не в самое ухо:

— Анна, он тебе нравится, или тебя всего лишь задевает его поведение?

— Не знаю, — после краткой паузы вздохнула девушка. — Он, конечно, нередко меня раздражает, хотя и не сказала бы, что при этом неприятен. Возможно, мы нашли бы что-то общее и смогли бы прожить если не в любви, то в согласии. Но порой он становится несносным, как сейчас.

— Вы оба мои вассалы и младшие дети в своих семьях. Пока не было официальной помолвки, я имею право сама подобрать вам супругов. Ну или хотя бы одному из вас. Подумай над этим.

— Спасибо, Мария. Я подумаю, — после очередной паузы ответила Астафьева.

Понять её нетрудно. Что ни говори, а по факту ей предлагают пойти против воли родителей. Да, способ вполне законный, но родители есть родители, и терять с ними связь никому не хочется, а реакция у них будет негативной, тут к гадалке не ходить…

— Ваше высочество, позволите с вами переговорить? — подошёл к ней после инициации Ярцев.

— Ну, слава тебе Господи, сподобился. Я уж думала, мне всегда придётся проявлять инициативу, — с улыбкой встретила его Долгорукова.

— Хотите сказать, что я от вас бегаю, Мария Ивановна?

— Очень похоже, знаешь ли, Пётр.

— Это ошибочное мнение.

— Ладно. Тем паче что и я хотела с тобой поговорить.

— Я вас слушаю.

— Да нет уж, ты первый начал.

— Вы мой сюзерен.

— Ты не давал мне вассальную клятву.

— И что это меняет?

— Мы можем так препираться до бесконечности.

— Вот именно.

— Ох и упрямый же ты. Ладно. Это последний отпуск, который мне удалось выбить. Командование корпуса полагает, что я излишне пренебрегаю получением образования, и что мне недостаёт дисциплины. С упором на последнее они и отправили прошение государю, а тот решил, что для подготовки удачного похода вполне достаточно отличного командира полка и опеки батюшки.

— З-занавес, м-мать их! — не сдержался Ярцев.

— Пётр! — возмутилась она.

— Прошу прощения, ваше высочество. Но у меня складывается такое впечатление, что императору наплевать, в какой степени готовности ваш полк выступит в поход, главное, чтобы выступил. Нас собираются выпихнуть как баранов на убой.

— Но мы ведь всех их удивим?

— Даже не сомневайтесь. Вот только это будет лишь наша заслуга. Впрочем, так оно и лучше. Чем меньше мы будем обязаны его величеству, тем больше у нас будут развязаны руки.

— Это значит, что я и мои подруги больше не сможем приезжать сюда, — вернула она разговор в прежнее русло.

— Э-э-э не-ет, так дело не пойдёт. Вы должны расти усиленно. Мало того, я для вас приберегу одно место Силы с периодом в четыре месяца, чтобы к началу похода вы все три всё же успели взять девятый ранг.

— Одно лишь место Силы вопрос не решит. Кроме этого, нужно ещё и систематически подстёгивать дар. А теперь это проблематично. Тем более что Анне и Арине нужна инициация.

— А вот тут я проблем не вижу. На выходные-то уйти на сутки вы сможете?

— Разумеется. Если только не будет дисциплинарных взысканий. Но тут, полагаю, командование всё же перегибать не станет.

— Значит, вопрос решён. Вот. — Он раскрыл ладонь, на которой сверкнул прозрачный шарик размером с фузейную пулю.

— Что это?

— Возьмите и всё поймёте.

Она послушала его, но едва её пальцы коснулись шарика, который она, откровенно говоря, приняла за стеклянный, как её глаза тут же расширились от удивления. Он был под завязку напитан Силой. Две тысячи триста двадцать пять люм!

— Это что, бриллиант⁈ — искренне удивилась она.

— Вернее будет сказать, алмаз. Бриллиант — огранённый камень, а этот полированный в форме идеального шара, — улыбнувшись, уточнил он.

— И где ты раздобыл такой камень?

— Я его сделал.

— Я поняла, что ты придал ему форму шара и отполировал. Признаться, ни у кого на такое ума не хватало. Да и к чему терять в объёме, куда практичней огранить.

— Я ничего не терял. Ни сотой доли карата. Я его сделал. Из графита таким, какой он есть.

— Ты что сделал???

— Выдыхайте, ваше высочество. Выдыхайте. Вы держите в руках самый настоящий алмаз, только искусственный. К началу лета я изготовлю по два камня в треть карата на каждого солдата и боевую лошадь да по паре на каждого офицера в два и один карат. Кроме того, у каждого взводного будет камень в сорок карат, чтобы он имел возможность одной полной зарядки амулетов своих подчинённых.

— Ты понимаешь вообще, что это значит⁈ — возбуждённо