– Вы ее прочитали, мистер Редклифф? Правда, замечательная?

– Ну, Уитли, безусловно, имеет склонность к драматизму.

Лили с энтузиазмом закивала.

– Боже праведный. – Эмма посмотрела на него, и задумчивое выражение на ее лице сменилось веселым. – Только не говорите мне, что вы тоже читаете эту чушь.

Саймон ухмыльнулся.

– Мне было любопытно.

В комнату величественно вошел Харрис и кашлянул.

– Обед готов.

Лили вскочила на ноги.

– Отлично, а то я умираю с голоду. Можно я возьму книгу?

– Нет, нельзя. Пожалуйста, оставь ее здесь, – сказала Эмма.

Саймон предложил Эмме руку, и она положила ладонь ему на локоть. Его тут же охватило жаром. Сильным. Мощным. Сбивающим с толку.

Когда они вышли в коридор, Эмма чуть придвинулась к нему.

– Саймон, после обеда мне необходимо будет с вами поговорить.

В животе у него все сжалось.

– Что-то случилось? Мы можем пройти в мой кабинет, расскажете все прямо сейчас.

Она покусала нижнюю губу.

– Нет, поговорим после обеда.

Ее определенно что-то беспокоило. Может быть, волнуется за брата?

Когда они вошли в столовую, Лили наморщила нос.

Вполне объяснимо. Стенные панели здесь были ядовито-зелеными, а верхняя половина стен выкрашена в розовую и оранжевую полоску. Нужно все перекрасить. Можно попросить Эмму предложить цвет.

Саймон нахмурился. О чем он думает? У него есть прекрасный дом на Керзон-стрит. Он что, собрался поселиться здесь?

– Вам определенно нравится розовый цвет, мистер Редклифф, а этот зеленый похож на гороховый суп, – сказала Лили, вырвав Саймона из размышлений.

– Лили! – возмутилась Эмма.

Саймон хохотнул.

– Нет, она права. Это действительно выглядит чудовищно. Какой цвет предложили бы вы обе?

– Мне нравится изумрудный, а Эммин любимый цвет – синий. – Лили нервно взглянула на Харриса, выдвинувшего для нее стул.

– Синий и правда ваш любимый, Эм? – спросил Саймон, подвигая ее стул к столу и думая о подвеске, которую для нее купил.

Она оглянулась на него и улыбнулась.

– Да.

Дверь в столовую отворилась, и вошел Бейнс с серебряным подносом, на котором стояла серебряная супница.

Хочется надеяться, что ее содержимое готовила миссис Флинн.

Эмма чуть наклонилась к нему, усмехнувшись:

– Вы позеленели почти как эти стены.

– Думаете, вы такая остроумная? Но веселье как рукой снимет, если это готовил Бейнс, – прошептал он в ответ, тоже усмехнувшись.

– Ну все, вы меня напугали.

– Так и должно быть, – засмеялся Саймон.

Бейнс поднял крышку, и по комнате поплыли ароматы розмарина и тимьяна.

– Кажется, это пахнет, как суп с травками, который готовит миссис Флинн, – с надеждой в голосе произнесла Эмма.

Бейнс кивнул:

– Так и есть, мисс, но я добавил в него кое-каких специй.

Все сидевшие за столом оцепенели.

Не подумав, Саймон взял Эмму за руку, лежавшую на белой скатерти, и сжал ее пальцы. Почему-то ему очень уютно сиделось рядом с ней, хотя Лили смотрела на него так, словно ей хотелось воткнуть в его ладонь вилку.

Тепло от руки Саймона, сжимавшей ее пальцы, заставило сердце Эммы забиться чаще. Она ощутила тот же трепет, что и некоторое время назад, когда он открыл им дверь. Ее по-прежнему терзало чувство вины за то, что она ему солгала. Эмма просунула один палец в кармашек платья и нащупала теплый металл – кольцо Саймона. После обеда она расскажет ему все… доверится ему. Если она ему небезразлична, он поймет. В животе завязался узел. Это прыжок веры, но она должна его совершить.

Бейнс остановился рядом с ней, держа в руках супницу. Эмма вытащила руку из кармана, чтобы налить себе супу.

– Пахнет чудесно, Бейнс.

Гордо улыбаясь, он закончил обносить всех супом, поставил супницу на буфет и вышел из столовой.

– Попробуйте первым, – велела Лили Саймону.

Он опасливо зачерпнул ложкой густую похлебку и отправил ее в рот. Его напряженное лицо расслабилось.

– Восхитительно.

Теперь попробовала и Лили.

– М-м-м!

Эмма опустила ложку в суп. Но тут в коридоре послышались возбужденные голоса, и рука ее замерла.

– Послушайте, мисс, вы не можете туда войти. Хозяин занят, – своим скрипучим баритоном убеждал кого-то Харрис.

– Это мы еще посмотрим, болван ты эдакий, посмотрим! – пронзительно взвизгнула женщина. Послышался звон разбиваемого стекла и быстрые шаги.

Саймон побледнел. Пробормотав какое-то богохульство, он вскочил с такой силой, что его стул опрокинулся, но он успел подхватить его до того, как тот грохнулся на пол. Костяшки его пальцев побелели. Дверь в столовую распахнулась. На пороге стояла рыжеволосая женщина в дорогом шелковом платье цвета морской волны, отороченном по подолу лентой с матерчатыми кисточками.

– Вивиан, – сказал Саймон.

Лили громко втянула в себя воздух и стиснула руку Эммы.

– Она не умерла, – пробормотала девочка.

Нет, не умерла, и оскорбленное выражение ее лица и злость, да еще явное смущение Саймона отчетливо говорили, что он еще не разорвал отношения с рыжеволосой.

Живот у Эммы закрутило. Ее сильно затошнило. Она опять выставила себя полной дурой.

Женщина, которую Саймон назвал Вивиан, драматически прижала ладонь ко лбу тыльной стороной.

– Саймон, что происходит? Этот увалень у двери пытался помешать мне войти и… – Взгляд женщины скользнул к Эмме, затем, как маятник, снова метнулся к Саймону. Плечи рыжеволосой застыли, из глаз полетели кинжалы. – Ах вот почему ты отправил меня отдыхать! Ты, похотливый пес! Эта тощая распутная девка уже заняла мое место? Не иначе чертова танцорка! – Рыжая взглянула на Лили. – А эта и вовсе ребенок!

Высокие скулы Саймона побагровели. Рука дернулась.

– Ты что, думаешь, я бы тронул ребенка?

Не обращая внимания на его гнев, женщина продолжала:

– Где мои вещи? Ты их уже уложил и отослал?

Прежде чем Саймон успел ответить, женщина выхватила из супа поварешку и швырнула в него.

Он шагнул в сторону. Железная поварешка, звякнув, ударилась о стену и упала на пол. Суп расплескался по комнате.

Эмма взяла салфетку и вытерла щеку.

Сияющая Лили утерлась рукавом.