Калид пояснил, что их часто подстригают, чтобы ветви не разрастались и не сильно закрывали солнечный свет. Ученики, как и в других храмах, были заняты повседневными делами, но переговаривались значительно тише, будто в доме Дракона Востока главное – это покой и умиротворение, которое позволено нарушать только звукам музыкальных инструментов.

Губы сами собой растянулись в улыбке при далёких звуках каягыма, к нему присоединилась флейта. Мы остановились недалеко от конюшни и спешились, пока в нашу сторону целенаправленно шагал один из мастеров храма, он был достаточно молодым, но точно старше тридцати. За его развевающимися одеждами я не сразу приметила ещё одну фигуру позади.

– Аша! Ашарин! – несвойственный этому месту громкий оклик заставил всех вздрогнуть.

Торопливо обогнув мужчину, Наён ускорила шаг, а затем и вовсе перешла на неприличный для её статуса бег. Она придерживала руками причёску, чтобы гребни и шпильки не выпали, и одновременно пыталась не споткнуться о подол платья персикового оттенка. Впервые за многие годы я увидела каштановые волосы Наён при свете дня. Они были короче, чем раньше, но, вспомнив рассказ Калида, решила не напоминать Наён об этом лишними вопросами.

Её глупый вид и попытка удержать серьёзное лицо вызвали у меня несдержанный смех. Я закрыла рот рукой, издав глупое хрюканье. Риша едва не повторила мою участь, но закусила губу и отвернулась.

– Госпожа Ян, я же просил вас быть потише в нашем храме, – напомнил сопровождавший Наён мужчина, но, несмотря на плавную речь, сложилось ощущение, что он цедил сквозь зубы, устав это повторять.

– Да, да, мастер Ким. Простите. – Наён не глядя поклонилась ему в качестве извинения, но как-то пренебрежительно, словно пыталась отделаться от очередных нравоучений.

– Хранитель Раян! – воскликнула Наён, перебив мастера Кима, готового вновь открыть рот. Наместница поклонилась Раяну низко и почтительно, как хранителю своей провинции, Раян с улыбкой ответил ей более простым кивком.

– Риша, Шин, – не забыла и о других Наён и повернулась ко мне.

Я не успела решить, стоит ли мне ей поклониться, как она бросилась мне на шею и заплакала, до боли стиснув в объятиях. Она силилась рыдать потише, но в здешнем покое все прекрасно поняли, что происходит.

– Я знала! Знала, что он тебя не убил! – беспрестанно бормотала наместница, пока я обнимала её в ответ. – А я ему говорила!

Наён разомкнула объятия, чтобы взглянуть на меня.

– Кому? – уточнила я.

– Ему! – Наён укоризненно ткнула пальцем в сторону Калида. – Знаешь, что он сделал?! Нажал мне что-то на шее, и я отключилась! Представляешь? Я ему что? Мешок с рисом, чтобы меня на плече тащить?!

Я повернулась к хранителю Юга, который с кислым выражением лица закатил глаза, демонстративно отрицая обвинения.

– Сколько можно припоминать? – проворчал Калид.

– Столько, сколько нужно будет!

– Наён, он же хранитель Юга, а ты наместница. Может, не стоит ругаться с ним при всех? – с улыбкой напомнила я.

Наместница неподобающе фыркнула и поджала губы, глядя на Калида, тот ответил ей не менее «дружелюбным» взглядом.

Раян положил ладонь мне на плечо, привлекая наше внимание.

– У нас с хранителем Юга есть дела, поэтому, госпожа Ян, вы сможете отчитать его в любое другое свободное время. – Раян насмешливо взглянул на Калида. – А пока хочу попросить вас присмотреть за Ашарин. Уверен, она голодна и хочет помыться после дороги.

– Конечно. Я позабочусь о ней.

– Благодарю.

– Но я… – Раян сильнее сжал пальцы на моём плече, стоило мне попытаться возразить.

– Всё хорошо, Ашарин. Мы пробудем здесь от нескольких дней до недели. Сейчас мы обговорим основные дела и позже вместе отдохнём.

Мне ничего не осталось, кроме как согласно кивнуть, и мои друзья ушли в сопровождении мастера Кима. Младшие ученики забрали наших лошадей, а Наён оглядела меня с ног до головы и впервые поморщила нос:

– Ты грязная.

– Мы в дороге две недели, – оскорблённо возразила я. Про нападение и вовсе не стала упоминать.

– Оно и видно.

– Ты ужасно… прямолинейна, – ошарашенно обронила я, с трудом подобрав менее резкое слово.

Наён улыбнулась, словно это был комплимент, и стёрла новые слёзы со щёк.

– Я знаю. Просто политика… Аша, это ужасно. Никому нельзя верить, но теперь хоть с кем-то можно поговорить. – Она вздохнула, подхватила меня под руку. В глазах наместницы читалась смесь искренности, благодарности и облегчения. Я ещё не знала, в чём дело, но уже хотела ей помочь, догадываясь, что Наён была не готова влипать в проблемы, которые ей теперь приходилось решать.

– Ты носишь чёрные одежды? – Не торопясь, Наён повела меня в глубь храмового комплекса.

– Да. Раян хочет принять меня как ученика.

– Но ты не носишь подвеску.

– Я пока не… решила.

На этом признании Наён одарила меня осуждающим взглядом. В чём-то я была согласна: сама не понимала своего колебания. Почти все ученики погибли, Священный Клён пострадал в огне, а сам храм разрушен. Какой смысл держаться за строгое сохранение правил, в конце концов, я внучка прошлого хранителя и знаю все традиции Запада. Однако у меня не получалось так просто переступить через ранее незыблемое правило.

– Не решила, хочешь ли стать ученицей храма? – на всякий случай переспросила Наён, и я кивнула. После она зашептала, сперва оглядевшись и проверив, нет ли кого поблизости: – Это из-за того, что ты разочарована в драконах? Аша, что ещё произошло, пока ты была там? Он что-то сделал с тобой? Калид в письме совсем немного рассказал про твоё зрение…

Я закусила губу, подавив желание раскрыть правду о детях Пятого Дракона. Мы вместе были в плену и видели, на что способен Эйден, Наён могла бы понять моё смятение. Однако в последний момент я передумала, не желая втягивать в этот секрет и её.

– Ты права, я разочарована, но… не знаю, что именно даёт мне это чувство неуверенности. Пожалуй, мне просто требуется время, – ответила я, и наместница кивнула, прекращая расспросы.

– Сперва еда или ванная? Пожалуйста, выбери второе. – Наён смешно поморщилась и несдержанно улыбнулась, снова удивив меня своей бесстрашной откровенностью, почти граничащей с грубостью.

– Где вся твоя сдержанность?

– Растеряла с этими мужчинами! – тут же обвинила Наён. – Теперь я в разы лучше понимаю маму. Они то и дело норовят отмахнуться от моих предложений или подсунуть мне жениха! Словно я сама ничего не умею! Иногда они даже не слушают, обсуждая планы, будто я не более чем красивая ширма в комнате!

Её возмущение нарастало, но, приметив заинтересованные взгляды встреченных учеников, Наён предусмотрительно понизила тон. Она привела меня в купальни и там начала подробнее изливать жалобы, присев на скамью. Стало ясно, что просить