– Нет, все под контролем.

Мёрфи, конечно, расскажет про изъятые деньги, но мне плевать, все равно не отдам. И Демпси в курсе моих интересов. И Слава свою долю заслужил. Вез бы Мёрфи больше – все равно забрали бы все до цента. Зато сумка наличных греет душу и внушает оптимизм, причем у нас обоих.

– Саш, ну ты прикинь, а? – ликовал Слава, сидя за рулем «Тундры». – Я из «Живой Розы» такую конфетку сделаю – там весь город будет.

Машина заехала на стоянку перед аэродромом. Буду решать что-то с ремонтом самолета, раз уж так все закончилось. Пусть эвакуируют, чинят, я заплачу, а потом за ним прилечу рейсовым или чартером.

– Оттуда еще Михалыча отвадить надо, – напомнил я ему, открывая пассажирскую дверь пикапа.

– А знаешь что? – Слава заглушил двигатель. – А пошел он на хрен, я соскакиваю. Вон, пусть Демпси твой под крышу берет, я даже отстегивать готов.

– Ты только ему об этом не говори, а то сядешь за попытку дачи взятки должностному лицу, – усмехнулся я. – Но что-то в твоей идее есть… – Я задумался о своих новых приятелях, менте и жулике. – Ты знаешь, я тебя с людьми познакомлю, когда в Порто-Франко приедем, обмуслякай с ними это дело. Нормальные люди.

– Это эти… – Слава затруднился с подбором определений, – опер и жулик?

– Ага, – кивнул я. – Андрюха нормальный мужик, реальный, при этом к жулику даже с уважением, то есть тот в понятиях живет, а им как-то пристраиваться нужно и все такое. Поговори, может, какая удачная идея возникнет. Не, Слав, может, ты и прав, вечно ныкаться тоже нельзя, а у Михалыча проблемы будут точно, ему не до войны в городе.

Мы оба вышли из машины, захлопнув двери.

– Так же и думаю. Бабки есть, актив будет, можно даже толковых людей нанять чисто на охрану. И менты в городе шум не любят. Не рискнет он сейчас устраивать что-то. Не, в жопу, хватит на него пахать.

На аэродроме нашли ангар с вывеской «Бартс Авиасервис», а в ангаре ремонтируемый самолет и возле него рослого и крепкого мужика с наголо бритой головой и сплошь покрытого разноцветной татуировкой мускулистыми руками.

– Добрый день, к кому насчет ремонта птички обратиться можно? – спросил я.

– Прямо ко мне, – ответил тот. – Что за проблема? И что за птичка?

– «Эй-Эй-Кей Хорнет». Гиена погрызла.

– Что? – У мужика брови на лоб полезли.

– Гиена покусала, говорю. Сел в поле, а она его на зуб попробовала. Закрылок висит и с хвостовым оперением проблема. Взлететь не смогу.

Он выдохнул и покачал головой:

– Сильно. Далеко машина?

– Километров двадцать отсюда. Надо или починить и сюда перегнать, или перетащить и затем починить, не знаю. Просто ждать не могу, я уеду сегодня. Сколько времени и денег займет?

– Не знаю. Давайте тысячу авансом, а остальное по окончании ремонта. Хотя бы покажете, где стоит?

– Покажем. И сразу уедем.

– Тогда прямо сейчас покатили. – Он взял с верстака тряпку и вытер руки. – Напарника позову. Вы на чем?

– Пикап у ворот, «Тундра».

– Подъедем.

Мы со Славой отправились на выход. По дороге он спросил:

– А с пикапом чего делаем?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Не думал. Он же крепкий… себе забери, что ли.

– Не пацанский.

– Да ладно, вполне нормальный. Оставь себе, если будешь людей нанимать или что, то отдашь кому-нибудь. Или еще куда.

Вскоре из ворот выехал российский «Егерь», то есть «Садко» с двойной кабиной и будкой мастерской сзади, тащивший за собой длинный низкий прицеп с лебедкой. За рулем сидел лысый, а рядом с ним второй парень, уже волосатый и бородатый. Лысый махнул рукой из окна:

– Ведите, мы за вами.

На этот раз за руль пикапа уселся я, и мы покатили впереди, стараясь не отрываться от неторопливого грузовика.

29 год, 40 число 04 месяца, суббота. Порто-Франко

Мы въехали в город почти в середине дня. Гнали машину, насколько позволяла дорога, меняясь за рулем. Но добрались без приключений, хоть обошлись без колонн и прочей охраны. Но это направление уже давно за безопасное считается, хотя и там изредка что-то происходит. Барт, лысый авиамеханик, сказал нам, что в последнее время опять случаи ограблений были, при этом банду или банды найти не получается. И местные вояки с полицией искали, и патрульные, но те уходят бесследно и свидетелей за собой не оставляют. Но на нас нападать никто не пытался, хоть, может, и зря, учитывая ту сумму наличных, которые у нас были с собой.

Кстати, о наличных. Таскать их в таком виде резона нет, так что, едва Слава высадил меня у дома, я лишь отнес вещи в квартиру, помылся после дороги и тут же, усевшись уже в свою «Тойоту», покатил в банк, где немедля внес половину суммы на счет. А затем доехал до «Северного Торгового», где открыл второй счет и положил остатки туда, оставив себе лишь три тысячи наличными на расходы. И только после этого позвонил Аните.

– Я в городе, как ты?

– В магазине на пляже. Заезжай.

– Надо кое-что сделать, чтобы завтра ничего не отвлекало, к вечеру освобожусь. О’кей?

– О-о-ке-ей, – протянула она. – Мог бы вечером и позвонить.

– А вдруг у тебя другие планы будут?

– У тебя на пару недель были другие планы, и ничего, я выжила.

Хорошо, поехидничала, но знает, что я вернулся. И едва я отключился, тут же позвонил Слава:

– Я с нашим толстым другом Николаем договорился на побазарить. Подъезжай в их кафешку. И барон этот их цыганский будет.

– Лусиан, что ли? – уточнил я.

– Ну.

– Когда?

– Да я там через пять минут уже буду, подкатывай.

– Хорошо.

В общем, я развернулся и поехал куда зовут. И вскоре припарковался рядом с «Чайнафронтерой» Славы у входа в румынский мотель «Морской Бриз», который располагался в самой дальней от моря точке города. Ага, и вон тот белый «Тахо» на блестящих дисках, который я видел у КПП в первый свой день в городе. То есть Лусиана я узнаю, получается, я его хорошо рассмотрел, когда того полиция обыскивала.

Увидел выходившую из подъезда Иоланду, к счастью, меня не заметившую, дождался, пока уйдет, и только после этого выбрался из-за руля.

В кафе ничего не изменилось с тех пор, как я тут в последний раз был, включая столик, за которым сидел Николай с гостями. Или хозяевами, смотря кем Лусиана считать. Да, он самый и есть, и вид круче некуда – блестящая рубашка, расстегнутая чуть не до пупа, чтобы открыть вид на толстенную золотую цепь и массивный крест с рубинами, на толстых пальцах перстни. Но улыбается гостеприимно, а Николай так и вовсе навстречу поднялся, раскинув руки: