— Странный ты, Джейкоб Грин, — сказала она.

Джейкоб уставился на нее: выражение ее лица было почти открытым и дружеским. Она поразила его, дотронувшись до его щеки так, как могла бы сделать старшая сестра. Прижав руку к тряпке, она забрала у него салфетку.

— Я тогда воспользуюсь этой ванной. Вскоре я опять понадоблюсь Господину. Он любит разряжать свой член в моих губах.

Обнаженность в раздевалке цирка была совсем иной. Здесь нагота была чем-то совсем другим и новым для Джейкоба. Его леди прекрасно знала это. Он ответил на ее вызов, потому что не умел отступать, однако он был несколько обескуражен тем, что только что сделал для удовольствия своей леди.

Ты знаешь, что такое сексуальное подчинение, Джейкоб? Он с неприятным чувством вспомнил ее слова.

— Ты доставил мне удовольствие, ирландец, — легкая улыбка появилась на лице Шины, ее слова вернули его к действительности. Она провела кончиками пальцев по румянцу, вспыхнувшему на его шее при ее дерзких словах. — Я думаю, что тебя съедят волки раньше, чем я тебя снова увижу, но я надеюсь, что ошибаюсь.

Она пошла прочь, и ее пышные бедра покачивались с такой естественной чувственностью, что Джейкоб понял — она сказала правду. Он нагнулся, подобрал свою одежду. Когда он поднял глаза, то увидел свою леди, стоящую в дверях.

Между ними была вся комната, все образы происходившего здесь. Осколки разбитой посуды на полу. Он не мог придумать, что сказать. Что он хотел бы сказать.

Он коротко и неуклюже поклонился, собираясь уйти на кухню и обрести блаженное уединение.

— Ты думаешь, что еще когда-нибудь окажешься в уединении, Джейкоб? — мягко спросила она.

На его щеке дернулась мышца. Он почувствовал, как скрипят его зубы.

— Я окажусь там, где сочтет нужным моя Го… миледи. Черт побери.

— Скажи-ка, это ли сильнее всего беспокоит тебя? — спросила она, сделав паузу, во время которой воздух в помещении как будто начал накаляться. — То, что, следуя моей воле, ты был так непреклонен, как никогда в жизни, или что твой член не кончает без моей команды?

Может быть, больше всего меня беспокоит то, как вы продолжаете отказываться признать, чего на самом деле хотите, миледи.

Изогнув губы в ухмылке, он повернулся на пятках и направился в кухню, оставив Лиссу одну в столовой. Он знал, что она его не окликнет, потому что оба понимали, что этот раунд выиграла она.

Ответ на ее вопрос был болезненно очевиден, и поэтому даже и мысленная реакция была не нужна.

Их гости разъехались в пристойное для вампиров время, в половине четвертого утра. Это было успешное мероприятие, все формальные цели достигнуты, включая обучение слуги очередному жизненно важному аспекту — роли, исполнения которой от него ожидалось. Он превзошел ее ожидания. На самом деле, вероятно, не только ее, а всех. Брайан тоже многому научился. Лисса полагала, что Дебра будет пожинать блага этого знания до рассвета. Он красивый мальчик, который склонен подходить к новым опытам с тщательностью и сосредоточением.

И почему он стоит здесь, в своей спальне, ощущая пустоту? Она была в нижней спальне, но оставила проход туда открытым. Однако не скомандовала Джейкобу прийти туда к ней.

Когда она последний раз видела его, он разговаривал с группой поставщиков. Сейчас она стояла перед огнем, грея руки, поворачивая их снова и снова, глядя, как отсвет огня играет на ее ладонях, и время от времени протягивала сознание, чтобы определить, где он.

В кухне и в столовой, помогает с уборкой. Потом снаружи у задней двери, отдает Брану и его стае остатки еды. Улыбка, которая изогнула ее губы, ощущалась как растянутая рана, когда он помогал женскому персоналу поставщика отнести емкости с продуктами обратно в их фургон. Он так легко обращается с женщинами. Она была уверена, что он непреднамеренно дает им пищу для любых фантазий. Любая пустила бы его в свою постель при минимальном поощрении. Может, две или три сразу. Наверное, следовало подтолкнуть его на этот путь, позволить ему справиться с разочарованием. Дать ему время и место, чтобы он мог составить мнение о том, что случилось нынче ночью.

Она старалась не погружаться глубже, чем в поверхностные слои его сознания. Но пока она смотрела, как женщины пользуются любым случаем, чтобы задеть его, потрогать за руку, когда переносят корыта, она почувствовала, что его вежливость сопровождается полным отсутствием интереса. Он ничего к ним не имел. Но когда она рискнула зайти глубже, то нашла, что под ничем там есть что-то взрывоопасное. Это ошпарило ее тело, нагрев его даже сильнее, чем пламя камина.

Сила неспокойного темного желания и кипящая похоть имели только один объект. Ее. С каждой секундой, на которую он приближался к завершению своих обязанностей в этот вечер, чувства усиливались. Ожидание этого распространялось в ней самой пропорционально.

Она думала о нем, имеющем Шину и доводящем до оргазма Дебру, о том, как он принял поставленную задачу с эротической креативностью, которой она в нем не подозревала. Как он разложил Дебру на столе, держа Шину сзади, как белело его тело на фоне темной кожи Шины, его пальцы, мокрые от Дебриной влаги, он поднес их к своим губам, попробовал… И во время всего этого он почти не отводил глаз от лица своей Госпожи.

Она вздрогнула, заставляя себя оставаться у огня. Ждать, что он будет делать с этой похотью, смешанной с гневом. Ни разу не сдвинулась эта его настройка на нее, даже когда он погрузился в другую женщину. Он кончил, видя ее образ перед глазами, и она знала, что сделал он это для того, чтобы что-то ей доказать. Что-то, что поднималось в ней теперь, разрывая ее кровожадными когтями, говоря ей, что больше никогда и ни за что она не толкнет его в объятия другой женщины. Не теперь. Может, и никогда.

Она пыталась, но не смогла отмести это как одержимость вампира своим новым слугой. Она никогда не испытывала такого чувства ни к кому. Ни разу за всю свою долгую жизнь. Даже с Рексом. Он назвал ее Госпожой…

Осознание своей власти над Джейкобом парализовало ее, и тут она ощутила, что он входит в верхнюю спальню. Он увидит смутное очертание прохода в эту комнату, зовущее оказаться ближе к ней.

Она закрыла глаза, у нее вырвался легкий вздох, когда он не стал колебаться, даже не приостановился, чтобы задуматься, не нужно ли ему разрешение. Сцепившись с его сознанием так, будто это она не могла разорвать эту связь, она знала, что ему наплевать. Вся предыдущая вежливость пропала, и у него было одно намерение, крепнущее с каждым шагом вниз по иллюзорной лестнице.

Она не отвернулась от огня, стоя в прямой безразличной позе. И хотя его приближение было быстрым, хотя она чувствовала его намерение так же твердо, как напряженный член в руке, она была не совсем подготовлена к тому, как он подошел к ней сзади. Его руки сомкнулись у нее на плечах, сдвинулись ниже и усилили давление так, что ее руки оказались отведены назад. Кончики пальцев коснулись его ягодиц, твердый член прижался к ее бедрам. Она поискала, за что ухватиться в мягкой ткани его слаксов, он притянул ее назад, к себе, и отпустил одну руку, чтобы схватить за волосы, закинуть ее голову и потребовать ее губы.