– Иного характера? – удивленно повторила она, озадаченная. – Что же это за раны?

Я помолчал, прежде чем ответить. Подозревала ли она о двусмысленности моих слов, сказать не могу. Во всяком случае, она ничем себя не выдала.

– Во время моего пребывания у ютов, – сказала она, – мне приходилось видеть самые разнообразные ранения и наблюдать, как их лечат, поэтому, вероятно, и для вашего друга можно будет что-нибудь сделать. Но вы говорите, что только я одна могу их излечить?

– Вы и только вы.

– Как же это так? Я не понимаю.

– Раны, о которых я говорю, не телесные.

– А какие же?

– Сердечные.

– Ах, сэр, вы говорите загадками. Если вашему товарищу попала в сердце пуля или стрела…

– Стрела, – прервал я ее.

– Тогда он умрет. Никто не сможет спасти его.

– Кроме вас. Вы одна можете извлечь стрелу и вернуть ему жизнь.

Озадаченная моими загадочными словами, она некоторое время молчала, с удивлением устремив на меня свои большие глаза.

Если бы эти прекрасные очи были голубыми, а не карими, мне показалось бы, что на меня смотрит Лилиен! Во всем, кроме цвета, они походили на те, что навсегда запечатлелись в моем сердце. Очарованный этим сходством, я смотрел в них так пристально и так долго, что она могла ошибиться в значении моего взгляда. По-видимому, так оно и было, потому что девушка опустила глаза, и яркий румянец залил ее щеки.

– Простите мою нескромность, – сказал я, – меня поразило сходство.

– Сходство?

– Да. Я вспомнил самый сладостный час моей жизни.

– Я кого-то напоминаю вам?

– О да!

– Кого-то, кто вам был очень дорог?

– Не только был, но дорог до сих пор.

– А на кого же мне выпало счастье быть похожей?

– На ту, что дорога и вам, – на вашу сестру.

– На мою сестру?

– Да, на Лилиен.

Поводья выскользнули из ее рук, и ружье упало на шею лошади. Она смотрела на меня, онемев от изумления. Наконец почти машинально она повторила шепотом:

– На мою сестру Лилиен?

– Да, Мэриен Холт, на вашу сестру.

– Откуда вам известно мое имя?… Вы знаете и мою сестру?

– Знаю и люблю ее. Она безраздельно царит в моем сердце.

– А она… отвечает вам взаимностью?

– Надеюсь, что да, но – увы! – у меня нет полной уверенности в этом.

– Как странно! Скажите мне, кто вы? Я не сомневаюсь, что вы говорите правду. Вы знакомы с сестрой и знаете мое имя. Да, я Мэриен Холт. А вы… вы тоже из Теннесси?

– Я приехал прямо оттуда.

– С Обайона? Может быть, с…

– С вырубки вашего отца, с Илистой речки, Мэриен.

– Ах, как все это неожиданно!.. Какое счастье, что мы встретились с вами! Так, значит, вы видели сестру?

– Да.

– И разговаривали с ней! Давно?

– Меньше месяца назад.

– Так недавно! Как она выглядит? Здорова ли?

– Как выглядит? Красива, как вы, Мэриен. И когда я ее видел в последний раз, она была совершенно здорова.

– Дорогая моя Лилиен!.. О! Какая радость узнать хоть что-нибудь о ней! Да, я знаю, что она очень красива! Говорили, что я тоже была хороша, но думаю, что в этой дикой пустыне моя красота давно поблекла. А Лилиен… Расскажите мне о сестре! Как я хочу снова с ней увидеться! Прошло лишь шесть месяцев с тех пор, как мы расстались, а кажется, что пролетело уже шесть лет. Моя прелестная маленькая Лилиен! Но, может быть, уже не маленькая, сэр? Наверное, она уже выросла и стала такой же взрослой, как я?

– Да.

– А обо мне она рассказывала вам? Скажите мне, что она говорила о своей сестре!

В ее голосе слышалось беспокойство. Я поспешил рассеять его, рассказав, с какой нежностью писала мне о ней Лилиен.

– Добрая, милая Лил! Она любит меня так же, как и я ее! В течение многих лет мы никогда не разлучались. И всегда были одни… если не считать отца. Да, а как он? Здоров?

В ее странно изменившемся голосе вдруг почувствовалась сухость, причина которой была мне известна.

– Да, – ответил я, – ваш отец был совершенно здоров, когда мы виделись с ним в последний раз.

На короткое время наступило неловкое молчание, прерванное моим вопросом:

– Разве больше нет никого, о ком вы хотели бы спросить?

Я внимательно посмотрел ей в глаза. Она вспыхнула и тотчас же побледнела. У нее вырвался невольный вздох. Я не нуждался в дальнейших доказательствах правильности моих догадок. В ее душе, несомненно, жило воспоминание, более волнующее, чем мысли о сестре и отце. В сердце Мэриен Холт глубоко запечатлелся образ красавца охотника Френка Уингроува, образ, который ничто не могло изгладить.

– Почему вы задаете такой вопрос? – спросила она наконец с притворным спокойствием. – Вам что-нибудь известно о моей жизни? Впрочем, вы, кажется, знаете все. Кто-нибудь говорил с вами обо мне?

– Да, и часто. Тот, кто думает только о вас.

– Кто же, позвольте узнать, проявляет столь непонятный интерес к бедной, всеми покинутой девушке?

– Спросите свое собственное сердце, Мэриен. Или вы хотите, чтобы я назвал этого человека по имени?

– Назовите.

– Френк Уингроув.

Мэриен не проявила удивления. Она, конечно, ждала этого имени, потому что какое же другое мог я упомянуть? Да, она не проявила удивления, но лицо ее заметно изменилось. Щеки побледнели, брови нахмурились и губы сжались.

– Френк Уингроув, – повторил я, видя, что она молчит.

– Не знаю, зачем мне понадобилось, чтобы вы назвали его, – промолвила она, все еще сохраняя суровый вид. – Мне очень жаль, что я попросила назвать это имя. Я надеялась, что никогда больше его не услышу. По правде сказать, я его почти забыла.

Я не поверил ей, так как почувствовал в ее тоне притворство. Говорили лишь уста, но не сердце. По счастью, Уингроув не слышал ее слов. Они убили бы его.

– Мэриен! – воскликнул я с мольбой в голосе. – Вашего имени Френк Уингроув не забыл!

– Да, наверное, он упоминает его со смехом.

– Скажите лучше – со скорбью.

– Со скорбью? В самом деле? Почему же? Не потому ли, что ему не удалось обмануть меня?

– О нет! Он неизменно был вам верен.

– Неправда, сэр! Вы, вероятно, не знаете, что я была свидетельницей его низкой измены и сама видела…