— Уважаемые…

— Все, Колька! Довёл до белого каления! Развод и девичья фамилия!

— А вот шиш тебе, а не развод! — сунул ей под нос дулю.

Мы с Синицей даже не пытались вмешиваться в сей конфликт. Береженого, как говорится, бог бережёт. С таким же успехом можно выбежать навстречу мчащемуся камазу. Попробуйте остановить!

Ба еще раз огрела деда пионами. Эх, жалко цветочки. Красивые… Были.

Работница загса снова попытала счастье призвать к надлежащему поведению моих родственников, но тщетно. Те грызлись, как кошка с собакой. Ба требовала незамедлительного развода, а дед наотрез отказывался ей его давать. Тупик, однако.

— А я тогда в суд пойду! — заявила она.

— Вперёд! Только знай, Люська, развод я тебе все равно не дам!

— Да сколько ж ты еще мне будешь жизнь-то портить, хрыч старый?!

— Да вот сколько любить тебя буду, ведьму проклятую, столько и буду портить!

И все-таки Людмила Никитична женщина до мозга костей. Одно слово «люблю» и она уже растаяла, как масло на солнце. Слезы из глаз градом потекли, рукой махнула и отвернулась.

— Люсь, — подошёл к ней дед. — Ну пятьдесят лет душа в душу прожили. Что мы ещё столько не проживем? — положил руки ей на плечи, разворачивая к себе. — А семена я тебе новые куплю! Зуб даю! Мы ж с тобой ещё на Мальдивы должны поехать! Ещё правнуков нянчить! Видала, какого Улька нам зятя привела! Богатырь!

— Ой, Колька, — шмыгнула она носом, — ну какие Мальдивы? Дались они тебе триста лет и три года. Нам бы крышу сделать да телевизор новый купить.

— Купим, Люсь! Обязательно купим!

Ну вот. Как от сердца отлегло. Помирились. А-то заладили со своим разводом. Тоже мне придумали!

— Я не поняла, — вдруг подала голос женщина. — Вы разводиться-то будете?

— Женщина! — рявкнула я. — Не видите, что ли?! Любят люди друг друга! Пятьдесят лет вместе! А вы пристали со своим разводом!

Собственно, после этих слов нас из кабинета и выперли. Меня назвали невоспитанной хамкой, а нашу семейку «любезно» попросили больше не приходить. Работать им, видите ли, нужно, а мы отвлекаем! Кстати, если мы вдруг надумаем жениться (это уже нам с Синицей сказали), то лучше обращаться в другой ЗАГС.

Что за люди такие невоспитанные, спрашивается? Порадовались бы лучше!

И только я обрадовалась, что все так благополучно сложилось, как жизнь дала мне очередной пинок под мой красивый зад.

Мы вышли из здания, бабушка с дедушкой ворковали аки голубки. У них, похоже, второе дыхание открылось. Мы же с Синицей топали чуть поодаль.

— Спасибо, что подыграл, — вдруг произнесла я. — Дед считает тебя зятем. Теперь ещё и бабушка.

— Что потом скажешь?

Неопределенно пожав плечами, ответила:

— Придумаю что-нибудь.

— Не сомневаюсь, — наградив меня мрачным взглядом, фыркнул Синицын.

И чего это он?!

Вот только узнать я не успела.

Появилась одна проблема. Большая широкоплечая проблема, что буквально стеной встала перед нами.

О, нет.

Нет-нет-нет-нет!

— Улечка! — радостно засияли глаза Ляли. — Любимая! — потянул ко мне свои загребущие ручищи.

Клянусь, та мымра из загса меня прокляла! Почему именно он? Почему именно возле ЗАГСа?!

В панике начала оборачиваться.

Нужно драпать отсюда. Прямо сейчас.

Вот только не успела я и шагу сделать, как цепкие руки уже притянули меня к себе, заключая в объятия.

— Как же я по тебе соскучился!

А вот я по тебе нет.

Вслух я этого, разумеется, не произнесла. Мало ли. Эти боксеры, знаете, такие чувствительные. Эго у них крайне хрупкое.

Нет. Я пыталась объяснить этому двухметровому шкафу, что мы с ним разные люди. Но легче научить обезьяну говорить, чем доказать что-то спортсмену. Он же намерен жениться на мне, чтоб ему провалиться на этом месте!

— Это судьба! Я так и знал, что сегодня тебя встречу.

Жаль, что я не знала.

— Иду, вижу, ты идёшь! Прекрасно выглядишь, кстати! Я ж для тебя чемпионат выиграл. Первое место! Золотая медаль, — выпятил свою грудь, хватаясь.

— Я польщена, — кисло отозвалась.

Ляля, как впрочем и всегда, моей иронии не понял. Улыбнулся ещё шире.

— Ты мне обещала, что как только освободишься, мы пойдём заявление подавать.

Каюсь, было дело. Ну, а что мне оставалось делать? Он же прилип ко мне, как банный лист к сраке. Я на пары, он за мной. Я на съемку, он уже там стоит. Везде выслеживал. А самое главное считал, что у нас отношения! И его совсем не волновало моё мнение на этот счёт. Ох, и попортил он мне кровушки! Я поэтому и сказала что, мол, сейчас занята, а вот потом обязательно пойду с ним под венец. Можно сказать, он из меня это обещание выжал. Пропал на пару месяцев. Следить перестал. И вот сегодня, похоже, удача от меня отвернулась.

— Слушай, — нервно начала, озираясь по сторонам в поисках спасения, — сегодня не приёмный день и вообще…

— Нас примут, — уверенно изрек. Мда, намерения у парня более чем серьезные.

— Ульяна, — позвал меня Синица, который до этого молчал. Видимо, находясь в глубочайшем изумлении.

— А это кто? — недобро покосился Ляля.

Нет. Это перебор. Просить Синицына спасти меня от этого боксера-переростка чревато его же здоровьем. Синицын мне еще живой нужен.

— Это мой…

— Парень, — закончил Дима.

Ой, дурак…

Бессмертный он, что ли?

Ляля, видимо, подумал так же. Отпустил меня, размял шею и угрожающе хрустнул кулаками.

Сила есть — ума не надо.

— Парень, говоришь?

— Да.

Синицына не так уж легко напугать. Он даже с места не сдвинулся. Только на меня посмотрел и приказал:

— Ульяна, иди к машине.

— Дима…

— Иди к машине, я сказал, — достал из кармана ключ и протянул мне.

Сглотнув, ещё пару секунд неуверенно потопталась на месте. Ребята же выжидательно на меня смотрели.