Меня уже тащили обратно в лес, а я с замиранием сердца, словно в повторяющемся дурном сне, видела падающих к замку с небес, из-за плотных туч, десятки стрекоз.

– Подготовьте автомобиль, – приказывал кому-то Осокин в рацию, – листолет сейчас опасно поднимать. Мы проведем ее светлость лесом к площадке Эф, будем через десять минут.

Пока мы еще бежали по открытому пространству – молодые деревца не могли скрыть нас, и нужно было поскорее уйти под защиту крон. Капитан тянул меня за собой от дерева к дереву, оглядываясь, заставляя приседать у пышных маленьких дубов и замирая, когда гул раньяров становился громче, а второй гвардеец следовал за нами с коротким автоматом в руке. Я тоже оборачивалась в надежде понять, все ли успели убежать: дверь захлопнулась, людей перед замком не осталось. Застрекотали из окон на разных этажах автоматные очереди, то и дело слышались единичные выстрелы-щелчки, гулко бухали пушки. Пламенной стрелой сорвался с башни огненный дух, начал метаться, прожигая стрекоз насквозь – и они падали на землю. Одна такая, с прожженным насквозь брюхом, обугленная, рухнула шагах в двадцати от нас, ломая деревья, изгибаясь, дергая лапами. Сильно завоняло паленой плотью и муравьиной кислотой. Всадник, распростертый рядом, не шевелился. Капитан тащил меня дальше, а до высоких крон леса все еще казалось слишком далеко.

Очень много было раньяров – не меньше сотни, и у тех, кто прилетел на них, тоже было огнестрельное оружие. Я успела заметить, как один из всадников целится в сторону замка из гранатомета – к иномирянину огненной лентой метнулся огнедух, но тот успел выстрелить, и следом вдруг утробно рванула передняя левая башня Вейна, да так, что сотряслось все вокруг.

– На землю, – крикнул капитан.

Я упала в траву – и он закрыл меня своим телом. Вокруг что-то сыпалось, стучало по кронам деревьев: в зоне моей видимости падали куски серой кладки Вейна. Раздался глухой удар, дернулся и едва слышно застонал мой защитник, а я, выворачивая голову, пыталась увидеть, что же произошло с замком.

Капитан откатился, встал, опираясь на одну руку. Правая у него висела плетью, а рядом лежал осколок каменного блока размером с книгу. Второй гвардеец поднимался с земли неподалеку.

– В затылок и плечо прилетело, – объяснил Осокин и, морщась, повернулся к замку. Голова его сзади была в крови. Если бы он не закрыл меня, это я бы сейчас истекала кровью.

«Объекты два и три выведены в подземный ход, – зашумело у него в рации голосом Леймина, – выводим персонал. Осокин, как обстановка, доложите».

– Объект один по-прежнему направляется к площадке Эф, – сипло ответил капитан. – Ориентировочное время – восемь минут.

Я сидела меж двух сосенок в каком-то тупом шоковом состоянии и смотрела на то, что осталось от левой башни Вейна – косой дымящийся серый огрызок, с гулким уханьем оседающий сейчас кусками кладки на крышу замка и землю вокруг нее. Видимо, от попадания гранаты рванули все снаряды орудия. Остальные пушки продолжали вести огонь, но удавалось подбивать лишь единичных раньяров – они уже облепили одну из башен, иномиряне с их спин прыгали на площадку с орудием, и мне страшно было представить, что будет с бойцами, если они не успели уйти через люк и задраить его. В любом случае попадание врагов в Вейн теперь – дело нескольких минут. Стрекозы уже садились и на луг, слава богам, далеко от нас, всадники, вооруженные оружием нашего мира, спешивались, направляясь к крыльцу. Никто за это время не успеет вывести больных и обитателей замка, даже если люди Леймина и мои гвардейцы встретят врагов изнутри огнем.

– Марина Михайловна, безопасно, двигайтесь, – приказал мне Осокин, и я с трясущимися руками, в ужасе оттого, что сейчас, скорее всего, убьют и доктора Лео, и санитарок, и верного Ирвинса, и всех, кого не успеют вывести, вновь послушно пошла за капитаном, оглядываясь и пытаясь найти взглядом огнедуха. Но он пропал – на лугу лежало около пятнадцати обугленных раньяров, и, видимо, Искра исчерпал себя и развеялся.

Раздался взрыв у входа в Вейн. Панически – я даже отсюда услышала – завизжали женщины внутри. Я оглянулась, увидела развороченные двери, дым, в отчаянии сжала кулаки.

– Андрей, подождите.

– Нет, моя госпожа, – сквозь зубы проговорил он, хватая меня за руку, – вперед.

«Мне нельзя, – думалось мне лихорадочно, – нельзя возвращаться, он прав. Помни о детях».

Я оглянулась.

Распахнулось окно лазарета на втором этаже, и из него выпрыгнул человек с красными волосами, потом еще один – и в воздух взмыли два белоснежных дракона. А за ними – еще четыре.

Мы наконец-то вернулись в лес. Но и отсюда был виден жестокий воздушный бой: драконы под звуки выстрелов – стреляли иномиряне по ним, стреляли защитники замка по окружающим врагам – хватали стрекоз, отрывали им головы, сбивали как гигантские тараны. А раньяры, словно не ведая страха, бросались на них под крики всадников, догоняли, вгрызались в крылья, в лапы, вырывая куски мяса, повисая, как огромные прищепки. Каждая стрекоза была втрое меньше драконьего крыла, метров пять-семь в длину, но они нападали стаей – и вот уже один из крылатых защитников замка рухнул на землю, извернулся, перекатился через спину, давя вцепившихся инсектоидов и оглушительно ревя. Врезался боком в разрушенную башню – на него посыпались осколки, а он все бил хвостом с кровоточащими ранами, крыльями, пытаясь сбить вгрызшихся тварей. На помощь рванул еще один дракон, начал пастью срывать раньяров – и ему в шею вцепилась стрекоза, вырвала кусок, налетела еще одна и еще – и потекла по белоснежной коже красная кровь.

Отрывки выхваченного на бегу, того, что успевала заметить, когда оглядывалась, выглядели кошмаром наяву. Меня замутило, затрясло.

– Да они же погибнут, – крикнула я в отчаянии, упираясь. – Все, кто в замке – погибнут. Стойте, Андрей, – я вырвала у капитана руку, задыхаясь.

– Вы с ними хотите умереть? – рыкнул он в ответ. – Вернов, бери ее светлость на руки.

– Я хочу им помочь, – почти завизжала я, брыкаясь в руках второго гвардейца. Он нес меня осторожно, на бегу подхватывая удобнее, дышал ровно, но виски уже были мокрыми от пота. Позади раздавался рев, гул, грохот орудий, крики, и я заплакала от бессилия.

– Боги, капитан, дайте мне две минуты. Мне нужен огонь и ваш нож. Две минуты, умоляю.

Капитан не реагировал.

– Рядовой. Рядовой, – отчаявшись, заорала я на уху Вернову. – Там же ваши товарищи. Рудложцы. Дайте мне нож.

Он не реагировал, и я, выгнувшись, дотянулась до кинжала на его поясе, вытянула оружие и полоснула себя по руке. Потекла горячая кровь. Осокин, бегущий следом, выругался.

– Теперь мне просто нужен огонь, – заорала я почти в истерике, глядя ему в глаза. – Разведите огонь и прикажите рядовому остановиться.

Он замер, словно налетев на стену.

– Вернов, остановитесь, – Взгляд капитана был стеклянным, и он рваными движениями из-за недействующей руки снимал с себя китель. Я так удивилась, что даже орать и вырываться перестала.