— Митя, не будь свиньей, — Маша сжала кулаки, — неужели ты разучился быть добрым и сострадательным? Я по глазам твоим вижу — ты говоришь совсем не то, что думаешь!

Почему ты оскорбляешь меня? Почему не поймешь, что Алина навсегда для тебя потеряна, да она никогда и не любила тебя! Признай это, и тебе станет несравнимо легче. — Она набрала полную грудь воздуха, словно перед решающим прыжком, подошла к Мите ближе и обняла его за плечи. — Прости, что резко говорю с тобой, но пойми, я приехала сюда не жалеть тебя. Я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснил одну простую истину: жизнь не закончилась, и я здесь с одной целью — помочь тебе бежать! — Маша слегка дотронулась ладонью до его щеки. — Успокойся, прошу тебя, Митя! Прими случившееся как должное, и давай поговорим наконец спокойно, без взаимных обвинений и упреков.

Митя потерся щекой о ее ладонь, потом притянул ее к своим губам и поцеловал:

— Прости меня, Машуня! — Он прошел к стулу, опустился на него и показал Маше на соседний. — Сядь рядом со мной, пожалуйста.

Маша послушно опустилась на стул, и Митя заговорил снова:

— Последние события настолько выбили меня из колеи, что я потерял над собой всяческий контроль. Ведь сегодня утром, когда увидел тебя на крыльце, чуть с ума не сошел. Думал, уже галлюцинации начинаются. Потом смотрю, Антон, шельмец, ко мне прорвался, шепнул, что ты назвалась моей невестой… Но все равно не верилось, что ты — это ты, девочка моя дорогая!..

Митя вновь потянулся к ней, попытался отыскать своими губами ее рот, но девушка вывернулась, поправила растрепавшиеся волосы и тихо сказала:

— Митя, я должна у тебя кое-что спросить, прежде чем все объяснить.

— Ну что ж, спрашивай. — Митя с явной неохотой отодвинулся от нее.

Маша с силой стиснула ладони и посмотрела ему в глаза:

— Почему ты согласился на брак со мной?

Митя пожал плечами и усмехнулся:

— Мордвинов спросил меня, желаю ли я жениться на своей невесте. Старому хрычу и в голову не пришло, что у кого-то может оказаться не одна невеста, а две…

— Но ты ждал Алину?

— Естественно, я ведь не знал, что ты вдруг оставишь своего жениха и бросишься в этакую авантюру.

— Ты был уверен, что она решится на подобное безрассудство, пойдет против воли родителей?

— Мне очень хотелось верить в это, — Митя отвернулся от нее, и теперь его голос звучал глухо, словно он сдерживал рыдания, — и мне легче было переживать весь этот кошмар, представляя, что она любит меня, и вскоре, несмотря ни на что, станет моей женой. — Он вновь повернулся к Маше, и, хотя глаза его подозрительно блестели, губы кривила знакомая ехидная усмешка. — Тем не менее я ее понимаю и в какой-то степени даже оправдываю, но ты-то с какой стати вздумала приехать и осчастливить несчастного каторжника?

Ведь ты не любишь меня и весь свет в окошке для тебя Алексей фон Кальвиц. Неужели ты рассталась с ним ради меня?

Прости, но за последний год я перестал верить в души прекрасные порывы. Признавайся, тобой двигают другие интересы, возможно, матушка что-то пообещала тебе взамен?

— Вероятно, в другой ситуации я проломила бы тебе голову, — спокойно сказала Маша, — только сейчас у меня совсем другие цели, поэтому давай повременим немного, но, когда ты окажешься на свободе, я припомню тебе все оскорбления и рассчитаюсь с тобой по полной программе.

Митя покачал головой и сделал удивленные глаза:

— Не хочешь ли ты сказать, что намерена превратить нашу семейную жизнь в сплошной кошмар и будешь помыкать мной?

— А семейной жизни, Митенька, не будет, — усмехнулась Маша, — будет только видимость ее, спектакль; который мы оба должны сыграть как можно убедительнее.

— Прост", но я не понимаю. — Митя приподнялся со стула. — Что за ересь ты несешь, дорогая?

— Митя, я должна тебе все объяснить, чтобы ты не слишком заблуждался насчет нашего брака. С первых минут он будет фиктивным, и надеюсь, теперь ты не станешь обвинять меня в меркантильности. И вбей себе в голову наконец, что я здесь с единственной целью: помочь тебе спастись из этого ада! Помнишь, я обещала тебе в крепости, что сделаю для этого все возможное и даже невозможное? И назвалась твоей невестой вынужденно, иначе бы меня к тебе не допустили. Зинаида Львовна рвалась в Сибирь, но не могла же я позволить ей ехать сюда.

— Та-ак, — протянул задумчиво Митя, — насколько я понимаю, мы не будем жить с тобой как муж и жена, а лишь изображать великую любовь, мир и согласие?

— Да, пока будем находиться в поселке, но это всего два-три месяца, не больше.

— Спасибо, успокоила! — усмехнулся Митя. — По-моему, это такая же утопия, как и побег, который в этих краях совершенно невозможен.

— Я уже слышала подобные утверждения не раз, — сухо сказала Маша, — но ты тем не менее отдал беглецам свою одежду и обувь. Зачем ты сделал это, если не был уверен в успехе побега?

— По крайней мере, они не загнутся от морозов в первую же неделю, — Митя насупился и сердито посмотрел на Машу. — Мне тоже предлагали бежать, но я не согласился. Во-первых, я очень хотел увидеть свою невесту, во-вторых, знал, что далеко беглецам не уйти. В случае поимки их ждет расстрел, а я почему-то хочу жить долго…

— Ты намерен всю жизнь прозябать в этих цепях, среди этих голых сопок, среди этой воин и грязи?

— Знаешь, это гораздо лучше, чем валяться в той же самой грязи, но с дыркой во лбу… Мне тут достаточно порассказали, как беглецов в Читинском остроге расстреливают. Ружья у солдат старые, заржавленные, охрана в основном состоит из инвалидов, они толком и стрелять-то не умеют и, прежде чем умертвить беднягу, превратят его во что-то вроде сита… — Митя насмешливо посмотрел на нее. — Увы, гнить на кладбище в таком виде мне совсем не улыбается!

— А так ты будешь гнить заживо в своем руднике, среди вшей, клопов и крыс… И неизвестно, что еще хуже — моментальная смерть или это медленное умирание без малейшего проблеска надежды! — закричала Маша сердито, но тут же спохватилась и заговорила тише:

— Опомнись! Скоро потеплеет. Бежать нам помогут Кузевановы. Я предварительно с ними договорилась. Они доставят оружие, лошадей. Мы уйдем по Амуру, там нас никто не будет искать…

Митя с интересом посмотрел на нее и улыбнулся:

— Ну, хорошо, рассказывай, господин фельдмаршал, раскрывай карты, как ты собираешься надуть Мордвинова. Учти, генерал любит дурачком представляться, но он тут хитрее всех и бестия, каких поискать. И хозяйке тоже не сильно доверяй, они все здесь приучены к доносительству. Прасковье Тихоновне твоей не только ты за постой платишь, но и Мордвинов за догляд приплачивает. Думаешь, тебя к первой попавшейся поселили?

— Не может быть. — Маша растерянно посмотрела на Митю и повторила:

— Не может быть, она так меня защищала перед поручиком и унтер-офицером.