— «Не суди, и да не судим будешь», — одобрительно процитировала Лена. — Кстати о судах. Надеюсь, вы пришли, чтобы дать нашему общему знакомому и вашему клиенту единственно верный в сложившихся обстоятельствах совет.

Учитель улыбнулся, кивнул и обратился к Аналитику:

— Как это ни печально, друг мой, но я встретился со своим бывшим учеником — Основоположником, — и тот дал понять, что Египтянин твердо намерен довести до конца свой очередной проект. Проект же заключается в вашей скорейшей и полной ликвидации. Свидетелей защиты не будет.

— А как же Мари?

— Мари здесь больше нет.

— Предмет как рыцарских, так и вполне грязных вожделений столь многих мужчин, — тут Лена со знающим видом покосилась в сторону Учителя, — покинул данную юрисдикцию по своей воле. Простите мой плохой французский, но лионская стерва оставила своего спасителя и вздыхателя на съедение Египтянину и его банде.

Морально раздавленный изменой любимой женщины благородный Аналитик все же смог вступиться за нее:

— Я уверен, что у нее была на это веская причина!

— Лена, при всем моем уважении позволю себе поддержать Аналитика, — вмешался Учитель. — Он прав: она сделала это ради дочери-инвалида.

Лена хотела было сказать еще что-нибудь инкриминирующее, но вовремя спохватилась и решила не вступать в спор с двумя влюбленными дураками. Вместо этого она опять перевела разговор в конструктивное русло:

— Учитель, так какой совет вы дадите вашему клиенту?

Самый недорогой адвокат во вселенной на секунду задумался, а потом решительно сказал:

— Аналитик, бегите отсюда к чертовой матери!

Несколько шокированный подобным богохульством в устах Учителя Аналитик уже собирался уточнить, каким же образом ему можно попасть к указанной матери, когда на сцене появился еще один персонаж — Галилео. У старика был очень испуганный вид, фонарь под глазом и занятые руки. В одной руке он держал ведро, в другой — металлическую коробку с патронной лентой к пулемету. От него несло чем-то не очень благоуханным.

— Что в ведре? — поморщив нос, без предварительных приветствий спросила Лена.

— Дерьмо, — без обиняков ответил Галилео, — святое дерьмо. Это — экскременты святого Бернарда, самого главного святоши пантеона. Я сделал открытие: чтобы придать им чудодейственную разрушительную силу, боеприпасы не обязательно кропить кровью святых и невинных мучеников. Дерьмо святых людей подходит ничуть не хуже. Хотя, к сожалению, пахнет тоже будь здоров!

— Дайте я угадаю: вы тоже пришли кое-что посоветовать нашему другу — Аналитику, — спросила Лена.

— Так точно! — отвечал великий астроном, освободив руки. — Как будущий свидетель обвинения (тут он потер синяк под глазом) я могу порекомендовать лишь одно: немедленно смыться. Мало того, я знаю пару ангелов, которые за хорошую цену отнесут вас обратно на Землю.

— Но у меня ничего нет, — растерянно ответил Аналитик, — разве что часы. Кстати, они почему-то не среагировали на ваше появление, Учитель…

— Я думаю, — перебила Лена, — у меня найдется, чем заинтересовать любого ангела. Лишь бы он оказался обычной сексуальной ориентации. Что ж, если мы достигли полного единодушия в том, что касается немедленных планов нашего общего друга, почему бы ему не приступить к их исполнению? Галилео, кто этот ангел?

В этот момент внимание участников консилиума одновременно привлекло неясное оживление вокруг лужайки. Осмотревшись, они увидели охрану, возбужденно обсуждающую что-то, происходящее в небе. И действительно, вдалеке можно было увидеть внушительных размеров крылатую колонну, двигавшуюся к Эдему со скоростью двухмоторного самолета. Почему-то было понятно, что ничего хорошего от этого ожидать не приходилось. Напрашивалась мысль о группе захвата и аресте.

— Каков же будет план «Б»? — задал риторический вопрос Учитель: плана «Б» пока не было.

Вместо ответа Лена неожиданно взвизгнула, как женщина, обнаружившая мышь в своей сумочке. Действительно, на скамье сидели две уже знакомые крысы. Рассмотрев их, Лена успокоилась и сказала:

— А вот и план «Б»!

Несколько запыхавшийся Альфред встал на задние лапы, оглядел всех умными розовыми глазами альбиноса и пропищал, показав внушительных размеров желтые зубы:

— Привет честной компании!

Учитель охнул и почему-то посмотрел в сторону удивленно улыбающейся Лены, как будто ожидая от нее помощи в спасении от родента, говорящего человеческим языком. «Что ж, — подумал Аналитик, — яблоню действительно посадил не Мичурин!»

— Если мы не ошибаемся, — вежливо продолжал Альфред тоном университетского преподавателя, — у нашего друга возникла необходимость незамедлительной экскурсии по местам Эдема, обычно недоступным полицейскому аппарату?

Поскольку все окружающие подтверждающе кивнули, а отряд карателей должен был вот-вот оказаться на месте, Аналитик начал прощаться. Он крепко пожал протянутую руку Учителя, ткнулся губами в подбитый глаз Галилео и наконец нерешительно подошел к Лене. Лена, как-то сразу потерявшая всю свою привычную самоуверенность, на секунду прижалась к его груди, сказала задрожавшими губами «Иди!» и отвернулась. Аналитик, поколебавшись еще мгновение, схватил пулемет и коробку с патронами и побежал вслед за крысами, косолапо прыгавшими по гаревой дорожке.

Бежать за парой вредителей по узкому подземному коридору оказалось занятием, сопоставимым по сложности с лыжным спуском по лесистому склону или хождением по Оксфорд-стрит в выходной день. Когда Аналитик, отягощенный неразлучным «шпандау», коробкой амуниции повышенной святости и нешуточной тревогой за свое будущее, последовал за пушистыми знакомыми в секретный люк по соседству со своей комнатой, он не имел представления о том, куда же в этот раз его заведет неумолимая судьба и чем закончится ее очередной поворот. Однако, когда он, дыша спертым воздухом, набил пару шишек о вырубленные в мраморной скале стены, ему удалось переключиться с поворотов судьбы на повороты подземного хода. Издав на ходу череду богохульств, которая послужила бы серьезной заявкой на место в Аду даже невинному младенцу, он понял, что ситуация могла бы быть еще хуже: не будучи ночным животным, он все же мог видеть в полной темноте подземелья. Разобравшись, он определил, что слабое свечение исходило от него самого. Он и забыл, что у него нимб! Ему стало стыдно за трехэтажный мат, и, перескакивая через скелет ангела, узнаваемый по костяным очертаниям крыльев, он даже, как мог, вознес благодарственную молитву. Молитва предназначалась тому, кто послал ему говорящую жабу, хороших друзей и светящуюся, как гнилой помидор, голову.

Спустя примерно час после подземной гонки по понятным лишь Альфреду и Сюзанне коридорам мраморного лабиринта он едва избег повторной черепно-мозговой травмы, когда на его пути возникла древняя, внушительно выглядевшая медная дверь. Крысы благодаря своим миниатюрным размерам и природной способности пролазить в любую щель уже находились по другую сторону препятствия и призывно попискивали. Аналитик, не став долго колебаться, крикнул своим проводникам отбежать подальше. После чего положил на неровный пол пулемет, сконцентрировался и сделал плетеобразное движение рукой. Получившаяся в результате голубая молния на мгновение озарила коридор и вышибла дверь, попутно разрезав ее пополам. В спертом воздухе запахло озоном. Аналитик перевел дух и, подивившись своей новообретенной разрушительной способности, побежал за несколько напуганными грызунами.