Генерал сидел в роскошном кожаном кресле под вентилятором, расположенным на втором этаже унылого, построенного немцами здания – никакой эклектики, голые бетонные стены, практиш, квадратиш, гут. Внутри же был оазис роскоши и благоденствия, особенно в той части здания, в которой устроил свой штаб и одно из логовищ генерал. Впрочем, человек, чье состояние оценивается по меньшей мере в два миллиарда швейцарских франков, может позволить себе жить роскошно даже в центре Африки.

Лицо генерала было серым. Такими бывают лица темнокожих, когда им страшно.

– Вы обманули меня! – внезапно выкрикнул он, обвинительным жестом показывая пальцем на спину человека в простом монашеском одеянии, стоящего у бронированного окна объекта «Мюнхен». – Вы меня обманули! Вы же сказали, что ничего подобного не будет!

– Всегда случаются какие-то накладки. Все в воле Господа.

– В воле Господа… Вам легко говорить, это не вас хотят убить!

– Я смирился с тем, что рано или поздно предстану перед Ним. А вы – разве нет?

– Все это ерунда, – упорно сказал генерал. – Разве вы мне не сказали, что у вас все под контролем?! Кто послал этого убийцу?!

– Возможно, это испытание.

– Испытание… Теперь я буду сидеть в этой норе, не вылезая бог знает сколько времени!

– У вас весьма комфортабельная нора. Впрочем, если вы хотите, мы можем укрыть вас в каком-нибудь монастыре.

Рейхскомиссар безопасности доктор Ирлмайер, с раздражением ощупывая небритый подбородок – из-за занятости уже три дня нет времени побриться, – прокатав в кард-ридере свой пропуск, вошел в рейхспомещение номер двенадцать – два, именно так оно называлось во всех документах. Это рейхспомещение находилось на втором этаже массивного здания посольства Священной Римской империи, занимающего в Аддис-Абебе целый квартал, и представляло собой сверхсовременный центр прослушивания, автономный, независимый ни от полицейского центра, ни от центра прослушивания Службы безопасности. Работали здесь только немцы – и только здесь, в единственной точке во всей стране, принимали и расшифровывали информацию с «Невода», глобальной системы перехвата. Делиться ей с местными или нет – оставалось на усмотрение немцев.

Рейхскриминальдиректор подошел к невысокому, всегда аккуратно одетому и чисто выбритому доктору Зайдлеру, начальнику рефературы-2 и человеку, занимающемуся самыми сложными, проблемными и опасными поручениями Ирлмайера. Благодаря своему изощренному уму и аккуратности он успешно выполнял их все.

– Добрый день.

– Добрый день, доктор Ирлмайер.

Как и Зайдлер, Ирлмайер был доктором права, они даже закончили один университет – университет Гисена. Потом их дорожки разошлись для того, чтобы сойтись вновь в этой проклятой жаркой Африке.

– Что там бормочет наш дорогой «шварце»?[73]Есть что-то интересное?

– Есть, но пока мало. Они, похоже, знают, что их подслушивают, и пока не сорвался ни один. Шварце говорит, что ему что-то обещали, что-то очень важное. Поп говорит, что они выполнят обещания, как выполняли до этого, и угроза покушения ничего не значит. Но ничего конкретно, ни имен, ни событий. Пустая, можно сказать, болтовня.

– А сам что думаешь?

Зайдлер провел рукой с растопыренными пальцами по голове, приглаживая редкие волосы.

– Мне кажется, доктор Ирлмайер, что здесь ведется какая-то игра. Точней, она ведется не здесь, она ведется какими-то группировками в Риме и, возможно, еще где-то. И ставки в этой игре – это проклятый шварце и вся Сомали. Мы наткнулись на что-то серьезное, герр директор. На что-то очень серьезное.

Ирлмайер и сам это понимал – не дурак. У итальянцев что-то произошло, что-то вырвалось из-под контроля. Иначе бы этого подозрительного попа здесь не было.

– Значит, оба держат себя в руках…

– Да, герр директор.

Ирлмайер зловеще улыбнулся.

– Это плохо. Что думаешь?

– Думаю, если шварце увидит, что поп лжет, и не только увидит, а почувствует на своей шкуре, он может и выйти из себя. И сказать лишнего.

Ирлмайер хлопнул своего подчиненного по плечу.

– Ты читаешь мои мысли, дорогой друг, ты просто читаешь мои мысли. Мне кажется, мы переборщили с мерами безопасности в городе. К тому же в горах неспокойно, и германские солдаты нужнее там, верно?

– Верно.

– Но что скажет Берлин?

– Зависит от того, что скажем Берлину мы. И кроме того, я бы с радостью проделал в шкуре этого ублюдка-шварце пару лишних дырок.

– А как насчет «возлюби врага своего, как самого себя», а?

– Этому ублюдку каждый день привозят маленьких девочек, – недобро сказал Зайдлер. – С каждым годом ему нужны все моложе и моложе, он уже освоил семилетних, а скоро перейдет на пятилетних. А некоторым из скотов, которые ошиваются в «Мюнхене», нужны мальчики. Эти подонки нарушают законы и оскорбляют рейх самим своим существованием!

– Они нужны нам, Зайдлер.

– Да, герр директор. Они нужны нам, – согласился Зайдлер.

– Иди спать. Ты устал.

– Спасибо, герр директор. Я побуду здесь еще немного. Моя старая добрая кушетка никуда от меня не убежит.

– Иди спать, – с нажимом сказал Ирлмайер, – это приказ. Мы все устали, нам нужно поспать. Мы все переполошились из-за какого-то подозрительного сообщения, наверное, в Риме и в Могадишо надрывают животы над тем, как сумели обмануть глупых простодушных немцев. Поспишь и завтра представишь мне новый план прикрытия города. Этот убийца либо погиб в горах, либо его и вовсе никогда не существовало.

– Да, герр Ирлмайер. Спасибо.

Выкрашенный в бурый с коричневыми и черными пятнами цвет огромный трехдвигательный вертолет «Юнкерс-110»[74]неспешно полз над бурой гребенкой Нагорья – раньше одного из самых опасных мест в Абиссинии. Когда-то давно, когда не было беспилотников, вооруженных ракетами, и разведывательных самолетов дальнего действия с локаторами наземного обзора – кого здесь только не было в этих горах. Беглые бандиты, свои и итальянские, исламские экстремисты[75], банды контрабандистов, прочая мразь. Обычное дело для Африки, где спокойно никогда не было. Опорой порядка здесь были монастыри и горные базы, маленькие укрепленные бастионы, на которых раньше служили одни немцы, иногда даже югендверовцы[76]. Сейчас с появлением беспилотных летательных аппаратов и ударных вертолетов гордая доблесть этих маленьких гарнизонов уже никому не была нужна. В гарнизонах больше не было ни одного немца – и сложенные из местного известняка и камня стены, зачастую окропленные германской кровью, служили отличными путеводными маяками для вертолетов, летающих по своим делам над этими неприветливыми местами…