— На данный момент наши части ведут бой с противником, удерживающим западные подступы к мостам. Наша задача — следуя за танковой группой после ее прорыва через мост, совместно с другими подразделениями произвести зачистку города от румынско-молдавских сил. Наш сектор — южный. При соприкосновении в ходе продвижения к окраинам города со значительными силами, частями противника, занять оборону, не пустить его во фланг ударной группе, держаться до подхода техники и войск. Все в пятиминутной готовности к выступлению. Дополнительно к имеющемуся оружию получите на каждый взвод по двадцать ручных гранат и гранатометы. Также на всех будет выдан ящик гранат РКГ. Строго предупреждаю: тем, кто не знает, ни разу не пользовался, «мухи» и РКГ в руки не давать! Повзрывают себя и других к чертовой матери! Получите все здесь же (кивает головой на стоящий поодаль грузовик и лежащие под его бортом зеленые ящики). Командиры взводов ко мне, доложить о личном составе и вооружении! Остальные по местам.

Начинаются рапорты. Мартынов, быстро повернувшись к нам, посылает получить и раздать гранаты. Направляюсь с Сержем за подарками. Говорю ему:

— РКГ, пожалуйста, получайте вы, я их только в «Наставлениях» и видел…

— Это я уже понял, — насмешливо отвечает Серж. — Слушай, ты чего такой слащавый? «Вы», «пожалуйста» — я тебе не барышня!

В душе поднимается возмущение. Вот наглец! Понятно, он ни во что меня не ставит и, будь взводным, распорядился бы по-другому, сделал бы заместителем своего кореша Жоржа. Но я молчу. Не с руки в самом начале ссориться. Получив гранаты, комод-два передает мне десяток эргэдэшек. Иду и раздаю их своим бойцам. Федя тянет лапу.

— Тебе нет!

— Почему?

— Потому что у тебя, как и у меня, свои есть!

Федя обижен, но не спорит. Я знаю, что прав. Только почему Феде отказал решительно, а против Сержа промолчал, как сопляк? Чем он лучше Феди? Тем, что где-то под Дубоссарами в буераках лазил? Остается невостребованной одна граната.

— Тятя? — вопросительно обращаюсь я.

— У меня есть, племяша граната есть, — отзывается Тятя. — Зачем мне две? Одну бы с толком кинуть…

— Давай сюда! — из глубины кузова тянется пятерня.

Это как его… Вспомнил! Гуменюк его фамилия, из тех «афганцев», которых в последние месяцы дополнительно приняли в патрульно-постовую службу. Я с ним раза два на происшествия выезжал: один раз на кражу в магазине, где я писал протокол, а он втихаря жрал конфеты с прилавка, а второй — на какую-то свалку. Там под страшным ливнем я пытался найти следы разбоя и сам чуть не утек в ближайший овраг. А он над моим усердием смеялся. Покончив с раздачей, объявляю перекур, от машины ни шагу. Снова ждем, ничего не надо делать, и я успокаиваюсь. Состояние оглушенности потихоньку отступает. Бронежилеты, похоже, зажилили! Вряд ли они есть в Парканах…

Возвращается взводный, вместе с Сержем раздает «мухи» и противотанковые гранаты, сопровождая действо вопросами к кандидатам и своими пояснениями. Два одноразовых гранатомета и две эркэгэшки на взвод — не очень-то много! Тем более надо, чтобы оружие было в умелых руках. «Мухи» достаются Кравченко, спокойному парню, которого я припоминаю по разговору на одном из суточных дежурств, и тому же Гуменюку. Таким образом, справедливость восстанавливается. Мое отделение теперь вооружено не хуже, чем второе, где у Жоржа пулемет.

Получив оружие, отъезжаем немного в сторону и ждем, ждем… Сколько можно ждать? Дело к вечеру идет, и без обеда остались… Как мы могли забыть в горотделе ящик с консервами? Надо было мне его принести и раздать, да что-то сбило, инициативу проявить постеснялся… Мартынов на свой страх и риск посылает гонцов, и скоро все жуют сомнительного достоинства пирожки, запивая их газировкой. Солдатский телеграф сообщает: доведенные до отчаяния женщины опять штурмовали военные склады. У 14-й армии отобрали ещё несколько танков и самоходных орудий. Но их расконсервация — дело долгое. Неужели наши сегодня не прорвутся?

— По машинам!

От этой команды перехватывает дух. Из проулков, мимо последних домов Западного микрорайона выезжаем на кишиневскую трассу и набираем скорость по ней. Во дворах суета, сбор чемоданов и баулов. Бежит народишко! Судя по тому, что мы слышали и видели из центра, испугаться было чего. Во время ночного представления жители Западного оказались в первых рядах. Говорят, снаряды сюда на излете долетали. Ход машин все убыстряется. Уплывают назад высотные дома Тирасполя. Он, как и другие большие города Молдавии, резко обрывается этажами к ухоженным полям. Только был жилой микрорайон, мало отличающийся от центра города, и почти сразу поле. Небо над ним открывается, как отдернутый в стороны занавес. Я как в гипнозе. Нервное напряжение ни с того ни с сего достигает предела. В ушах вата и звон, в желудке сосет и по спине холод. Слава богу, это не страх, это что-то другое…

Проезжаем придорожный ресторан «Фоишор», находящийся на полпути к Парканам. Свистит ветер, пружинит на ходу плотно натянутый на каркас кузова брезент. И вот уже первые дома села. Последний раз я проезжал через это большое село недели три назад. Оно выглядит как прежде, не видно следов боя или обстрела. Одна бросается в глаза разница — непривычно безлюдные улицы.

Шершавой лентой летит назад асфальт. Приближается к обочине шоссе железная дорога. Сейчас она пойдет карабкаться вверх, а наша колонна на скорости едет вниз, к новому автодорожному мосту через Днестр. Несколько дыр зияет в обращенных к реке стенах и крышах домов. Первая весточка событий последних часов! На поперечных улочках вдоль Днестра какое-то движение. Слева и справа гулкие, сотрясающие воздух удары. Замечаю в переулке серо-зеленую тушу с поднятым вверх хоботом длинного ствола. Вот оно что! Бьют самоходки! И снова ничего не видно. Выросла сбоку высокая насыпь железнодорожного пути, и взгляд прыгает на воронки в ней. Затем на пробитый, чудом оставшийся стоять, бетонный столб. Последние дома, перекресток, автобусная остановка у бетонной «трубы» для проезда автомашин под насыпью. Начинаются речная пойма и сады. По старой дороге, рядом с железнодорожным мостом пешком идут в Бендеры наши бойцы. Значит, опасности на мостах уже нет. Мы почти на самом горбу, посреди реки.

И тут же — сгоревший танк. Машина виляет, на скорости объезжая его. Сброшенная на землю, лежит башня, из вскрывшегося корпуса продолжает идти дым. Наш, из первой, захлебнувшейся волны прорыва! Его низкий, обезглавленный силуэт быстро исчезает из глаз, вызвав у захваченных движением людей не страх, а гнев и новый приступ нервного напряжения. Трещит брезент. Над нашими головами появляется дыра. Боец, сидящий напротив меня, ругаясь матом, тычет в нее рукой. Миша что-то выкрикивает. Не понимая слов, догадываюсь: это издалека вдоль реки стреляют националисты. Скатываемся с горба мимо какого-то нашего бэтээра. Что он стоит? В охранении? Или тоже подбит? Не поняв и не успев испугаться, въезжаем на западный берег, закрытый от обстрела валами Бендерской крепости. Не соблюдая правил движения, водитель сразу поворачивает по кругу транспортной развязки влево.