После этой схватки, которая была в первую пятницу Великого поста, король призвал к себе всех своих вассалов и сказал им: «На нас лежит великий долг благодарности нашему Спасителю, потому что на этой неделе Он дважды удостоил нас чести: в Прощеную среду мы изгнали врага из лагеря, в котором сейчас расположились, а в следующую пятницу, которая уже осталась в прошлом, мы, сражаясь пешими, выстояли против вражеских всадников». Кроме того, король сказал своим вассалам много добрых и великодушных слов, чтобы успокоить их и воодушевить на новые подвиги.

Я считаю необходимым коснуться и некоторых второстепенных предметов, поскольку они имеют отношение к моему повествованию. Я думаю, что сейчас стоит объяснить, каким образом султан держал свои войска в такой хорошей форме. Мы отлично знали, что лучшие воины в его войсках были иностранцами, которых купцы доставляли на продажу из других земель и которых сарацины с удовольствием покупали, даже за очень высокую цену. Эти люди, которых купцы привозили в Египет, обычно были родом с Востока, потому что, когда один восточный правитель одерживал верх над другим, тех бедняг, которые становились его добычей, он продавал купцам, а те, в свою очередь, перепродавали их египтянам.

Некоторые из этих подростков росли в покоях султана, пока у них не начинала пробиваться борода. Султан наблюдал, как они справлялись с луками, отвечающими их силам, и по мере того, как они взрослели, легкие луки отправляли в арсенал, а главный оружейник снабжал юношей все более мощными луками, которые они могли согнуть.

Эти ребята, которых называли бахариз (или люди с моря), имели привилегию носить те же гербы – они были золотыми, – что и сам султан. Как только у них вырастала борода, он делал их рыцарями. Они продолжали носить его гербы, но теперь в них появлялись различия в виде добавлений темно-красного цвета, таких как розы, полосы, птицы или что-то другое по их выбору.

Теперь они были известны под названием халка (или королевские телохранители), потому что спали в шатрах султана. Когда он был в лагере, они располагались поблизости от него и неотступно охраняли султана. Привратники султана обитали в небольшой палатке у входа в его помещения, вместе с менестрелями, основными инструментами которых были рога, барабаны, литавры и различные тамбурины. На восходе и на закате солнца они поднимали такой оглушительный грохот, что с трудом можно было расслышать слова того, кто стоял рядом, но шум этот был слышен во всем лагере.

Музыканты никогда не осмеливались браться за свои инструменты в течение дня, разве что получали приказ от капитана халка. Так что, даже если султан хотел услышать их, он посылал за их начальником и отдавал приказ через него. И затем уж капитан приказывал музыкантам играть, и слушать их собиралась вся армия.

Когда султан вел войну, те его рыцари из халка, которые достойно проявили себя в сражениях, становились эмирами и получали под свою команду двести или триста рыцарей. Чем чаще они доказывали свою доблесть, тем больше при них становилось рыцарей.

Для тех, кто наиболее заметно проявил себя, имелась и специальная награда: когда они становились такими известными и могущественными, что никто не осмеливался противостоять им и султан опасался, что они могут убить его или занять его место, он приказывал их арестовать и казнить, а у их жен отобрать все имущество. Так султан поступил с теми, кто пленил графа де Монфора и графа де Бара, и также он обошелся с теми, кто нанес поражение королю Армении. Когда последние, рассчитывая получить какие-то награды, спешились и подошли выразить свое уважение Бундукдари, тот охотился на диких зверей. «Я не буду приветствовать вас», – ответил он, потому что они помешали его охоте, и приказал обезглавить их.

Сейчас я вернусь к своей истории и расскажу, что у покойного султана был сын Тураншах, умный, находчивый и хитрый. Опасаясь, что этот молодой человек может сместить его, султан дал ему королевство, которым он владел на Востоке. После смерти его отца эмиры послали за сыном, который по прибытии в Египет немедленно изъял золотые жезлы у сенешаля своего отца, у коннетабля, у его маршалов и передал их тем, кто вместе с ним прибыл с Востока.

Трое эмиров, увидев, что лишились должностей, очень разгневались, как и другие эмиры, входившие в совет покойного султана; все они чувствовали, что новый правитель их жестоко унизил. Не сомневаясь, что сын поступит с ними так же, как его отец поступил с теми, кто взял в плен графа де Бара и графа де Монфора, они начали переговоры с людьми халка, в чьи обязанности входила, как я уже рассказывал, охрана личности их хозяина, и добились от них обещания, что, как только эмиры попросят, они убьют султана.

Вскоре после тех двух сражений, которые я описал, армию ждал период глубокой печали. По истечении девяти дней на поверхность воды стали всплывать тела наших людей, убитых в сражении с сарацинами, и причиной тому был тот факт, что трупы их наполнились газами. Тела эти плыли по течению к мосту между двумя нашими лагерями, но не могли миновать его, потому что вода поднялась к самым аркам. Вся река была полна трупов, от одного берега до другого и выше по течению, сколько видел глаз.

Король направил сотню крепких парней, которые трудились добрую неделю, очищая реку. Тела сарацин, которые были обрезаны, они переправляли по другую сторону моста и пускали по течению; христиан же всех вместе хоронили в глубоких рвах. Я видел гофмейстера графа д'Артуа и многих других, которые искали среди мертвых своих друзей, но никогда не слышал, что кого-то удалось найти.

Единственная рыба, которую на Пасху мы могли есть в лагере, были угри, алчные создания, питающиеся мертвечиной. Из-за этого жуткого обстоятельства и из-за нездорового климата – в Египте не выпало ни капли дождя – в армии распространилась болезнь,[14] при которой высыхает плоть на ногах, кожа покрывается черными пятнами и обретает темно-коричневый цвет, как старый сапог. У тех, кто страдал этой болезнью, губы и нёбо покрывались язвами; ни одна из жертв этой болезни не питала надежду выздороветь и не сомневалась, что умрет. Неопровержимым знаком смерти было кровотечение из носа.

Две недели спустя глубокое потрясение в лагере вызвала следующая операция сарацин. Желая уморить нас голодом, они перетащили по суше и снова спустили на воду в доброй лиге ниже того места, где стояли наши палатки, несколько галер, стоявших выше по течению над нашим лагерем. Эти галеры и привели к подлинному голоду среди нас, потому что никто теперь не мог подняться вверх по реке из Дамиетты и доставить нам свежее продовольствие. Мы не имели понятия о положении дел, пока маленькое судно, принадлежащее графу Фландрскому, не проскользнуло мимо судов, осуществлявших блокаду, и не доставило сведения о расположении сил врага. Оно сообщило, что галеры султана перехватили примерно восемьдесят наших галер, когда те поднимались по реке из Дамиетты, и перебили всех, кто был на борту.

Следствием такого положения явилась острая нехватка провизии в лагере; в результате к Пасхе бык стоил восемьдесят ливров, овца или свинья по тридцать ливров каждая, яйца шли по двенадцать денье, а за бочонок вина приходилось платить до десяти ливров.