class="p1">– Я не слышала, как он подошел. Маска из перьев, шнурок на шее, камень-амулет. Я там плескалась, у берега… – Она помолчала, словно не зная, стоит ли продолжать. Потом провела пальцами по блузке, вдоль шрама на животе. Тыльной стороной ладони смахнула пот со лба. – Он меня порезал…

– Послушай, вовсе не обязательно…

Она остановила его, подняв руку.

– Какое-то время мы боролись, маска соскользнула с его лица, и я увидела седоволосого мужчину, старика, как мой отец, – боже правый. – Противное кислое дыхание, резной камень, болтающийся у нее перед носом, – воспоминание вспыхнуло, яркое и четкое, как будто это было вчера. Оно ошеломило, застигло ее врасплох, но не остановило. – Я ударила его коленом и упала в реку. Слава богу. Единственное, что сделала правильно. Мне повезло. Если я разговариваю сегодня с тобой, то только лишь потому, что угостить меня камнем собирался старик, а не один из его печально известных сыновей. – Она заговорила с большей убежденностью: – Но в тот день я взяла верх и над ним, и над всем его омерзительным миром.

Макфэрон недоверчиво покачал головой.

– Эта хрень для тебя так и не закончилась, – мягко сказал он. – Мне жаль.

– В точку. – Кристина посмотрела вперед. – Это без вопросов. – Выражение ее лица смягчилось – лекарство заработало. – Я плыла по течению, как мне показалось, несколько часов. Не представляю, как получилось, что я выжила с такой раной. В конце концов меня принесло к какому-то причалу, на котором стояли обычные, в брюках и рубашках, люди. Они ждали паром. Все выглядело таким… таким чертовски нормальным, спокойным. – Она прикрыла глаза.

Макфэрон помассировал ей затылок.

– Так приятно. – Кристина вздохнула. – Я имею в виду, чувствовать твою руку на шее. – Она посмотрела ему в глаза. – Я завязываю с ФБР, Джо. Ты первый, кто это слышит. Все, финиш.

Шериф наклонился и заключил ее объятия.

– Не торопись. Не принимай решение сегодня. Обдумай все как следует. Ты проделала фантастическую работу. – Он поцеловал ее в макушку. – Ты рискнула и довела дело до конца. Я горжусь тобой. Не говоря уже о тех девчушках-скаутах. Уж им-то точно есть за что тебя благодарить.

Кристина вдруг обмякла, перед глазами поплыл туман, к горлу подступила тошнота. На мгновение ее взгляд зацепился за две мерцающие звездочки за ветровым стеклом.

– Не знаю, Джо, – устало пробормотала она, глядя в темнеющее небо. – Как две галактики – смотришь на них, и кажется, что они вот-вот столкнутся, но этого не происходит. На самом деле они даже не близки. Их разделяют миллионы световых лет, как и нас, Джо. – Она сморгнула слезы. – Может показаться, что мы соприкасаемся, но мы так же далеки друг от друга.

– Послушай. – Макфэрон взял ее за руку. – Большую часть жизни я сдерживал чувства. Ни к чему хорошему это не привело, только к огорчениям. Посмотри правде в глаза. Никогда не бывает, чтобы все получалось так, как нам хочется. Невозможно спасти всех. Иногда все, что получается, – это спасти себя самого. Вот я здесь, с тобой, и думаю: ну разве не обидно, если бы у нас не было шанса столкнуться?

Кристина подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Я знаю только одно, – сказал Макфэрон, – мне с тобой хорошо. И я не хочу это терять.

Не сказав больше ни слова, она поцеловала его. Они обнялись и сидели так до тех пор, пока рев двигателей промчавшегося по взлетной полосе девятнадцатиместного самолета не стих до далекого, едва уловимого гула. Последний рейс на Чикаго ушел.

Кристина подняла глаза и слабо улыбнулась.

– Похоже, мой отчет Торну поступит с небольшим запозданием. Опять.

– Похоже, так и будет, – сказал Джо, целуя ее в мочку уха. – Но я буду рад помочь вам всем, чем только смогу, специальный агент. Может быть, нам стоит заняться этим прямо сейчас. – Он резко отпрянул и прижал ладонь к ее лбу. – Ты вся горишь.

Она не ответила. Лицо ее и впрямь раскраснелось, на лбу и висках проступила испарина.

– Кристина?

Она попыталась пошевелиться, поморщилась и согнулась от боли.

Уже на выезде из аэропорта Макфэрон разогнался вовсю и по рации связался с местной больницей, расположенной в двадцати минутах езды.

* * *

Кристина пошевелилась. Над головой попискивал монитор, измеряющий ее жизненные показатели. Из правой руки тянулась к капельнице трубочка. За окном больницы виднелось уходящее вдаль поле с кукурузной стерней. Она нажала кнопку на пульте вызова сестринского поста.

– Итак, мисс Прюсик, как вы себя чувствуете сегодня?

Кристина попыталась сесть прямо.

– Нет-нет. – Медсестра нежно похлопала свою пациентку по руке. – Вам нужно лежать неподвижно, а иначе разойдутся швы. Сейчас вызову к вам врача. – У молодой медсестры было смуглое лицо и длинные темные, собранные в пучок волосы. Судя по имени на бейджике, ее фамилия Родригес.

Немного напрягшись, Кристина прочитала этикетки на подвесных пакетах с жидкостями, которые вливались ей в руку: в одном был довольно сильный антибиотик, в другом – незнакомая стероидная смесь. В палату вошел худощавый молодой мужчина, вероятно новичок, лишь недавно получивший медицинское образование. Голова и лицо были чисто выбриты. На нем был зеленый халат, на ногах – зеленые бахилы. На шее висел стетоскоп. Подойдя к кровати, он улыбнулся.

– И как сегодня себя чувствует мой первый пациент – агент ФБР?

– Пожалуйста, скажите мне, что вы не доктор.

– Вчера вечером, когда шериф Макфэрон привез вас сюда, я был дежурным хирургом, – сказал он, просматривая ее карту. – Так что, наверное, могу считаться доктором.

– Хирург? У меня что, аппендикс лопнул?

Молодой врач оторвался от карты и задумчиво посмотрел на нее.

– Нет, аппендикс у вас не лопнул. У вас инфекция. Вызванная вот этим. – Он достал из кармана халата флакон и протянул Прюсик.

Она узнала его сразу – та самая фигурка из камня, которую держал во рту Холмквист. Сердце тут переключилось в тревожный режим.

– Откуда это взялось?

– Если не возражаете, мне нужно посмотреть, как у вас дела. – Он отвернул стерильный марлевый тампон, осмотрел рану и вполголоса отдал какие-то указания медсестре. Потом посмотрел на монитор.

– Я жду, доктор.

– Этот каменный предмет я извлек из подкожных тканей вашего живота. Вы получили проникающее ранение – как именно, сказать не могу. К счастью для вас, брюшную стенку он не пробил. В противном случае все могло быть гораздо хуже.

Ее захлестнула волна паники. Она вспомнила, как пришла в себя после выстрела из тазера: блузка задрана, Холмквист водит пальцем по шраму на ее животе. Значит, оглушив ее, он разрезал кожу по шраму и вложил амулет в рану.

Монитор над головой запищал быстрее, и доктор попросил медсестру ввести успокоительное.

– Я так понимаю, вы подверглись нападению? – сказал он, массируя тыльную сторону ее ладони. – Могу предположить…

– Пожалуйста, доктор, передайте мой телефон. Мне нужно кое-кому позвонить. Это очень важно. Пожалуйста.

Она набрала номер доктора Каца и попросила врача и медсестру выйти на время из палаты.

– Он не убил меня. Не запихивал эту штуку мне в горло. Почему, доктор? – сразу начала она, как будто продолжая начатый мысленно разговор с Кацем.

– Возможно, из-за того, что вы ему сказали. Возможно, вы как-то его спровоцировали. Или застали врасплох – у вас это хорошо получается.

– Помню, он держал этот камень в зубах. Сказал, что был в музее, когда… когда я пыталась выступить там на открытии выставки. Я упомянула, что проводила исследование на Новой Гвинее. – Память сохранила лишь какие-то обрывки, отдельные моменты. Все смешалось и спуталось.

– Вот видите! – сказал Кац. – У вас обнаружилась связь – ваше исследование и его интерес к этим вещицам.

– Я бы не звонила вам, если бы видела настоящую связь.

– Вы сами рассказывали мне, как на протяжении тысячелетий папуасы из уважения к предкам вкладывали каменные фигурки в тела умерших. Вы сказали, что Холмквист украл эти камни из музея. Он знал об этой практике и сделал то, что сделал, из уважения к вам.

Прюсик коснулась пальцами хирургической повязки. Каким-то образом Холмквист обнаружил ее старый шрам. Она знала, что папуасы нередко помещали камни-амулеты в брюшную полость умерших членов своего клана. В извращенном сознании