Гордился очень. Почти перед самой смертью Леля привезла его в свой новый офис. Дед уже плохо ходил, опирался на палку. Вошел и оглядел все, казалось, равнодушным взглядом. А потом уселся в кресло в ее кабинете и, тяжело вздохнув, произнес: «Хорошо. – И добавил: – Умочка». Всё.

Коротко и емко. Ей было приятно. И еще она подумала: «А? Как я тебя? Думал, не справлюсь? Не потяну? Вот! Я и тебе все доказала!» Потом задумалась: кому она доказывала всю жизнь? Себе, ему, деду, мужу? Да черт его знает. Или дело в амбициях, тщеславии, честолюбии? В желании лучше жить? Все вместе, наверное, так…

А после смерти деда нашла завещание…

Врал дед. Врал, что ничего не осталось! Просто хотел проверить ее, как сам грубовато говорил, «на вшивость».

А в завещании было… Не деньги, нет. Деньги тогда почти ничего не стоили: курс скакал, деньги менялись – словом, ненадежно совсем. Дед оставил ей камни. Хорошие камни. Десять штук. Всего десять, а размер и чистота…

В очередную «черную» полосу, когда уже не было никаких выходов, долбануло по башке так, что ужас, спасли ее эти «стекляшки». Спасибо деду!

А ее дни рождения! Во-первых, всегда ресторан. Букет цветов – тоже всегда, даже когда она была совсем соплюшкой. Конечно, подарок! Сначала – платья и обувь, что-нибудь замысловатое, необыкновенное, очень красивое, купленное не в магазине – в те годы там было пусто и скучно. Когда подросла – сережки, колечки, цепочки. Джинсы и туфли на платформе. Или дубленка или чулки-сапоги. Круче уж некуда! И обязательно – огромный, сделанный на заказ торт, шоколадный, с шоколадным же зайцем.

Больше никто и никогда ее так не баловал и, наверное, так не любил.

Про Виктора, своего мужа, Леля потом все поняла. Но всегда старалась его оправдать. Да, такое воспитание, такой характер. Да, немного ленив, брезглив и трусоват, если честно. Но любила, а потому и оправдывала. Не всем же быть бизнесменами, правда? И не все умеют делать деньги. Зато он скромен, порядочен, честен. Да, немножко чистоплюй, что говорить, не хочет видеть реалий. Ему гораздо проще отвернуться, не заметить, чем понять и признать. Это так.

К тому же семья его была скромной, интеллигентной. Родители – преподаватели, скромные люди, к материальным благам никогда не стремились. И на размашистой и купеческой свадьбе сына чувствовали себя скованно и неловко.

Еще, мягко говоря, расстраивало его нежелание участвовать в ее бизнесе, тотальное желание отстраниться, брезгливость – знать ничего не хочу, потому что знаю, как все там у вас делается. И спокойное принятие всего того, что это грязное дело им приносило…

Но Леля опять оправдывала мужа – не все хотят быть богатыми. Не все умеют заработать. Участвовать в этом хотят далеко не все. К тому же муж работал, не лежал на диване – да, как мог, по мере сил. Сидел, просиживал в своем научном институте, пока там все не накрылось.

Здесь совсем становилось смешно – работал «по мере сил»! А кто мерил ее силы? И кто интересовался, откуда она эти силы брала?

И как ей часто хотелось… Все, стоп! Ты же себе обещала! Не будем вдаваться в «подробности».

А подробности были… И снова уговаривала себя: ей с ним хорошо? Да, хорошо. Правда, тут требовались уточнения. Во – первых, хорошо было к тому времени далеко не всегда. И во-вторых, и злилась, и раздражалась. Но ни разу – ни разу! – его не попрекнула ни своим «крутым» положением, ни деньгами. Ни его работой «по мере сил».

В конце концов, это ее выбор, а он имеет право на свой.

К тому же он был ее первым мужчиной, первой большой любовью. Она и представить себе не могла кого-то, кроме него, рядом!

Познакомились в студенческой компании, как часто бывает. Ее поразили его рост и фигура – роскошный красавец. Она всегда была неравнодушна к мужской красоте. Глупость, конечно…

В тот день ушли вместе. Она жутко робела и заглядывала ему в глаза, а он рассуждал про науку и ее перспективы. Говорил сдержанно, размеренно, рассудительно. А она думала: «Ах, какой парень! Не чета всем этим острякам и болтунам!» В первый же вечер влюбилась намертво и навсегда.

Одно омрачало и было страшно обидно и больно – ее любимого деда муж откровенно презирал: деляга!

Насмешничал: «И что твой дед видел в этой жизни? ради чего рисковал?»

Она тут же бросалась на защиту, и начиналась унизительная перепалка. Но деда в обиду она не давала: «Зато его семья жила хорошо! Безбедно жила! И мы, между прочим! Жизнь свою начали с отдельной квартиры и новой машины! А твои… всю жизнь считали копейки!»

Муж обижался и не думал сдаваться. «Мои жили честно! – железным голосом отвечал он и добавлял: – Ну хорошо, что еще обошлось, что не сел. А если бы сел? Как бы безбедно жила его семья? Ты можешь это представить? А его сын? Что, спасли его отцовские деньги?»

Что тут ответить? Все правда, увы… И про то, что мог сесть, и про то, что деньги и связи не спасли его сына, ее дядьку Николая.

«А твоя мать? – продолжал муж. – Что, удачно сложилась ее жизнь?»

Нет, у матери жизнь не очень удалась. Два брака, два развода. Леля никогда не видела своего отца – он ушел, когда ей было три месяца. Ушел и пропал, навсегда. Потом дед сознался, что искал его, даже нашел и призывал к совести. Бесполезно – папаша был нищим. Какие алименты, вы о чем? Да и дочь его не волновала.

И образование мать не получила – институт бросила, выскочив замуж. Тянул ее, разумеется, дед. Они часто и много цапалась – в жизнь дочери он лез довольно бесцеремонно: ругал ее бестолковых мужей, корил за отсутствие хватки, за глупую наивность и непонимание жизни. Так и говорил: «Мозгами ты в мать! Только такого вот мужа, как у Дуси, у тебя не случилось. Не встретился тебе такой же дурак! И красота ее тебе не досталась, что тут поделать…»

Все было так – внешне мать получилась совсем обыкновенной, суетливой и бестолковой. Зато и чванливой, высокомерной, как бабка Дуся, мать не была – вечно кого-то жалела, вечно спасала, правда, ничего из этого не получалось: сама была жалкой и неумелой.

И мужчины ей попадались жалкие и бестолковые, такие же, как она. Не везло или закономерность?

Леля мать любила и очень жалела. И еще понимала: если б не дед…

В период жестких конфликтов и очередных ее взбрыков дед прекращал финансирование: учил дочь уму-разуму. Находила коса на камень, и бесхарактерная, слабая мать становилась тверже скалы: «Нет? Да не надо! И так проживем!»

На что, господи? На жалкую зарплату лаборантки в поликлинике? Да бросьте!

Дед сдавался первым. В дверь раздавался звонок, и на пороге появлялся водитель Димка с многочисленными авоськами, набитыми продуктами. Димка смотрел на Лелю не мигая, и она понимала – парень влюблен. А ей до него не было никакого дела: простой, деревенский парень. Шофер.

Она бросала короткое «привет», хватала сумки и быстро выставляла Димку за дверь. Еще чего? Время терять на глупую болтовню. На кухне потрошила гостинцы и тут же принималась кусочничать – отрезала здоровенный кусок копченой колбасы, наливала растворимый кофе, закусывала грильяжем и трюфелями – кайф!