Вика действительно была образцом красоты и сексуальности с моей точки зрения. Высокая, фигуристая, с длинными блестящими чёрными волосами и тёмно-карими глазами, она, казалось, сошла со страниц «Плейбоя». По крайней мере размер груди впечатлял, особенно в сочетании с тонкой талией. А уж пухлые губы… Да-а-а, внешность хоть куда.

Я утешала свою ревнующую сущность тем, что Громов взял её только из-за профессионального интереса, но… Слишком уж часто Вика стреляла в него глазками. Даже в моём присутствии. Максим Петрович, правда, не реагировал, но откуда мне знать, как он вёл себя с ней наедине?

Да и характер Вики мне не нравился. Нет, она не делала ничего особенного, никого не обижала, наоборот — была со всеми вежливой до приторности. Я просто чувствую таких людей — лживых до мозга костей. Пока ты не встал на её пути, ты для неё лапочка и пупсик, а вот если встал — по стеночке размажет.

И каждый раз, когда Вику вызывал к себе Громов, моё сердце сжималось от дурного предчувствия. И оно уже не имело никакого отношения к проклятой ревности, которую я загнала так глубоко, что она даже почти не высовывалась.

Так Вика проработала три недели. С обязанностями она справлялась, людям не хамила — в общем, лапочка, а не секретарь. Но я болезненно скучала по Свете. И почему-то боялась, что Вика очарует Громова, и он решит не принимать мою подругу после болезни.

Шла четвёртая неделя работы Вики в должности секретаря Максима Петровича. Время было обеденное, и я предложила ей вместе сходить в столовую.

— Нет, спасибо, Наташ, — она вежливо улыбнулась. — Я сегодня на разгрузке.

Пожав плечами, я вышла в коридор. И уже почти дошла до лестницы, как вдруг вспомнила, что забыла кошелёк.

Вернувшись, я сразу услышала грохот и крики в кабинете Громова. Даже не успев подумать, я бросилась к двери, распахнула её и…

— Максим Петрович, что тут…

В жизни так не удивлялась, как в тот момент. Представшая моему взору картина просто потрясала: половина бумаг со стола валялись на полу, даже фотографии дочерей постигла та же участь, стулья перевёрнуты, и посреди этого безобразия — восседающая на столе Вика с размазанной помадой и наполовину расстёгнутой блузкой. Обернувшийся на мой крик Громов тоже выглядел не лучше — Викина помада была у него на всём лице и на вороте рубашки, волосы всклокочены, физиономия красная.

В тот момент в моей душе что-то рухнуло. Я даже была не в силах что-либо сказать. Неужели Максим Петрович, которого я так уважала, опустился до банальной интрижки с секретаршей? Да ещё и в своём кабинете!

— Я пойду, — наконец выдавила из себя я. Отвернулась. И вдруг сзади раздался грозный рык:

— Стоять!!

Громов схватил меня за руку — видимо, чтобы не убежала. А после его крика я очень даже хотела смыться, и как можно скорее…

— Наташа, пожалуйста, подожди меня здесь, — сказал он уже спокойнее. — Вика, а с вами мы выйдем.

И они действительно вышли. А я осталась стоять посреди этого разгрома, недоумевая и нервничая.

Через пару минут Громов вернулся. Один, без помады на лице и с приглаженными волосами.

Он закрыл дверь и уставился на меня. В его взгляде было что-то очень странное. А я просто не знала, что сказать.

— Наташа, — Максим Петрович сделал шаг вперёд. Я даже не знаю, как так получилось, но я вздрогнула и отшатнулась.

Второй шаг в сторону я сделать не успела. Громов сорвался с места и, подбежав ко мне, обнял изо всех сил.

Я отбивалась. Даже не понимая, зачем. Просто мне хотелось вырваться и уйти, чтобы не видеть этого жуткого разгрома, не видеть своего начальника, который оказался таким же похотливым, как остальные мужчины. Я билась раненой птицей в его объятиях, а Максим Петрович всё сильнее прижимал меня к себе. Но прикосновения его не были нежными — наоборот, они больше походили на металлические тиски.

— Пожалуйста, — наконец прошептал Громов мне на ухо, пока я тщетно пыталась оттолкнуть его, — пожалуйста, не думай так обо мне. Только не ты. Кто угодно, только не ты.

Эти слова меня отрезвили. Я перестала сопротивляться и подняла голову.

В глазах Максима Петровича я увидела смущение, обиду и боль.

— Как… не думать? — прошептала я.

Громов ослабил хватку. Теперь я почувствовала нежность его рук, одна из которых гладила меня по щеке.

— Ты ведь решила, что мы с Викой тут… — он запнулся.

Я вздохнула.

— Максим Петрович, но я же видела, какой в комнате разгром, видела помаду на вашем лице…

Теперь уже вздохнул он.

— Наташа, разве мы с Викой целовались, когда ты вошла?

— Нет…

— Вот именно. Она пыталась меня соблазнить, а я… я слишком много ей позволил, не хотел быть грубым. Вика оказалась девицей напористой. И если бы ты слышала чуть больше, чем видела, то поняла бы, что я перед твоим приходом орал на неё нехорошими словами. Я уволил Вику, Наташа. Честно говоря, я и так слишком долго её терпел, — он поморщился. — Но она правда хороший секретарь, думал, дотерплю до возвращения Светы. Но это…

Я уже почти не слушала.

— Так значит, вы не?.. — прошептала я, глядя на Громова с надеждой. Он вздохнул и покачал головой.

— Мне невыносимо думать, что ты так всё про меня решила.

— Почему? — тихо спросила я, глядя в его огорчённые глаза.

Несколько секунд Громов молчал. И почему-то мне стало очень больно… и стыдно.

— Я очень дорожу твоим мнением. И твоим уважением. И когда ты ворвалась сюда… я по глазам понял, что ты подумала. Пусть кто угодно так думает, только не ты. Наташа! Ты веришь мне?

Его глаза были так близко. Странно, что я вообще подумала такую глупость. А кое-кто ещё проницательной меня называл! Ха. А я просто дура ревнивая.

— Верю.

Радостный вздох вырвался из груди Максима Петровича. Он улыбнулся. А потом прижал меня к себе изо всех сил, тихо приговаривая:

— Девочка моя, хорошая моя. Как же я рад.

— Максим Петрович, — буркнула я где-то из его подмышки, — я сейчас задохнусь. И… зачем так крепко обнимать? Вы мне рёбра переломаете…

Нет, частое общение с Аней не идёт мне на пользу. Вон как начальство перепугала! Тут же отпустил, в глазах — тревога.

— Извини меня, пожалуйста.

— Ничего, — я повела плечами. — Вы ещё когда меня держали, а я отбрыкивалась, так сжимали… Думала, живой я из этого кабинета не выйду.

Вообще-то я пошутила, но у Громова был такой виноватый вид, что пришлось срочно его утешать и уверять, что я цела. Хотя пару синяков он мне всё же оставил. Вот только знать ему об этом не обязательно.

После ухода Вики проблем у нас прибавилось. Эта дура даже дела не стала завершать, просто смылась и всё. Пришлось заниматься работой ещё и секретаря, в итоге я опять задержалась после шести.