– Проклятие! – пробормотала она и, пинком отправив узел с бельем в угол, пошла взглянуть с крепостной стены, кого еще там черт принес. Хорошо бы Таггарту задержаться на озере! А уж она бы сплела какую-нибудь сагу относительно его грузовичка, стоящего во дворе. О визите одного из Морганов в замок Баллантре никто не должен знать.

Открыв дверь, ведущую на зубчатую стену, Мойра поморщилась от пронзительного холодного ветра, ударившего ей в лицо, и плотнее запахнула на себе парку. На берегу озера никого видно не было. Во входную дверь внизу уже стучали. Она наклонилась и взглянула вниз.

– Этого только мне еще не хватало! – сорвалось с ее губ.

Мойра поспешно вернулась в комнату. Впускать незваную гостью в дом ей совершенно не хотелось. Но делать было нечего, лучше всего выяснить отношения с Присс в отсутствие Таггарта. Моля Бога, чтобы он еще немного погулял, она спустилась по лестнице в холл и распахнула входную дверь.

– Я приехала мириться! – с порога заявила Присс и сунула ей в руку пакет с выпечкой. – Это свежие лепешки с корицей. Еще теплые. И еще я прихватила с собой термос с какао. Пожалуйста, Мойра, позволь мне все тебе объяснить!

Сердце Мойры екнуло, ей самой дьявольски хотелось поговорить со своей лучшей подружкой обо всем, что с ней случилось за дни, прошедшие после их ссоры. Они так долго поверяли друг другу все свои секреты, что скрыть от Присс удивительный поворот в своей жизни Мойре было чудовищно трудно. Однако пока она еще была не готова делиться этим секретом с кем-либо, а тем более с изменщицей Присс. Ей казалось, что как только кто-нибудь из местных узнает о Таггарте, волшебные узы, связывающие их, порвутся. Поэтому-то она и не торопилась пригласить подругу-предательницу в дом, который та скандальным образом осквернила.

Мойра взглянула поверх головы Присс, с тревогой осматривая окружающую местность. Таггарта поблизости видно не было. Подруга неверно истолковала ее блуждающий взгляд и поспешно воскликнула:

– Не беспокойся, я одна. Джори не знает, что я здесь.

– А тебе уже требуется его разрешение, чтобы поехать куда-то одной? – иронически спросила Мойра. – Где же он сейчас? Неужели в твоей постели?

Присс густо покраснела, но пролепетала:

– Это надо обсудить спокойно. Я все должна тебе объяснить. Будь я в здравом уме, я бы не решилась на такой поступок, который тогда совершила. Но стоило только мне увидеть голого Джори, как у меня ум зашел за разум... – Она жалобно захлопала глазками. – Я не могу это объяснить. Со мной такого еще никогда не случалось. Ну, ты сама понимаешь... Мне кажется, что между нами существует какая-то невидимая таинственная связь... Словно бы мы с ним... В общем, сразу это не выразишь словами... Это какая-то магия...

Мойра вцепилась пальцами в дверной косяк, ощутив внезапно подозрительную слабость в ногах. При иных обстоятельствах она бы подумала, что подруга тронулась умом. Присс никогда не была суеверна и не верила в духов и волшебство, как и в Бога. Впрочем, Мойра тоже не была набожной прихожанкой и не посещала церковь каждое воскресенье. Хотя, конечно, они обе чтили христианские заповеди и по мере сил старались соблюдать правила морали. В отношениях же с мужчинами подруги вели себя довольно прагматично. Мойра поняла, что ей пыталась объяснить Присс, однако не считала себя вправе сказать ей об этом, поскольку не хотела объяснять, что и сама чувствует примерно то же самое к Таггарту Моргану. Слава Богу, того пока рядом не было.

Присс зябко поежилась и сказала:

– Мойра, здесь холодно. Какао стынет... И я замерзну.

Мойра вздохнула и промолвила:

– Тебе следует потеплее одеваться зимой. Мини-юбка и чулочки вряд ли подходят для этого времени года.

Присс молча прошмыгнула мимо нее в холл и принялась отряхивать снег с одежды и обуви перчатками.

– Ты, разумеется, права, но...

– Минуточку! – перебила ее Мойра и, захлопнув дверь, привалилась к ней спиной. – Не в этом ли наряде ты была, когда я застала вас с Джори в своей кровати? Сколько дней с тех пор прошло? Выходит, до сих пор ты не удосужилась побывать дома и переодеться? Неужели все это время ты трахалась с Джори?

–Да, я еще не была дома! – покраснев, с вызовом ответила Присс. – Можешь считать меня распутницей! Ну и что из того? Это мое личное дело! Сколько хочу, столько и трахаюсь.

Мойра расхохоталась, сама не понимая почему. Было нечто трагикомичное в позе и выражении лица Присс, отстаивающей свои женские права, в одежде, которую она не меняла вот уже пять дней. Мойра забрала у нее пакет и термос и, кивком предложив ей следовать на кухню, первой пошла туда, говоря на ходу:

– Будь Джори столь же напорист в своей карьере, как в постели, он бы давно достиг заоблачных высот.

– Ты совсем его не знаешь! – возмущенно воскликнула Присс.

Едва войдя в кухню, она первым делом сняла сапоги и «положила их на плиту, чтобы подсушить и согреть.

– Отчего же не знаю? Напротив, я знаю его как облупленного, милочка, – возразила, обернувшись, Мойра.

– Ха-ха-ха! – скорчив ироническую гримасу, произнесла подружка. – Физически – возможно. Но вспомни, вы с ним хотя бы раз строили совместные планы на будущее? Говорили о своих мечтах? Или вы только тарабанились до полного изнеможения?

Мойра плюхнулась на табурет и заявила:

– Разумеется, милочка! Мы с ним о многом разговаривали. У нас на все находилось время.

Присс уселась на стул, разлила по чашкам какао и с ехидной улыбочкой напомнила ей:

– Не забывай, подруга, что ты всем потом делилась со мной. И что-то я не припоминаю, чтобы вы с ним особенно разговаривали в постели, из которой вы сутками не выбирались. У вас были занятия поинтереснее пустого трепа. Разве я не права?

Мойра с наслаждением откусила кусочек от лепешки, отхлебнула из чашки какао и изобразила на лице блаженную улыбку. Спорить о Джори с Присс ей совершенно не хотелось. Однако упустить случай подколоть подругу она не могла и с невинным видом поинтересовалась:

– Так вы с ним, значит, разговаривали о жизни все эти дни?

Присс негодующе фыркнула:

– Отчего же? Не только. Джори – разносторонне развитой мужчина! Мы сочетали приятное с полезным.

Теперь фыркнула Мойра: этот «развитой» мужчина не годился Таггарту Моргану даже в подметки. Что же до их задушевных разговоров в паузах между бурными соитиями, то говорила главным образом она – о своих заботах, связанных с имением, о прочих текущих делах. Он же помалкивал, потому что ему нечего было сказать, круг его интересов ограничивался работой в отцовском пабе, выпивкой, сексом и едой. Это была жалкая, ничтожная личность, которую она теперь презирала. И отношения с ним ей теперь казались легкомысленными и пустыми. Мойра подперла руками подбородок, задумчиво посмотрела на Присс и сказала: