Если даже биологически мы в меньшей степени неандертальцы, чем ранние сапиенсы (в этом еще предстоит разобраться), то в культурном отношении мы скорее преемники неандертальцев, чем сапиенсов. Тут опять аналогия с высшими сословиями Российской империи и с народами античного мира. Так, современные жители Европы лишь в незначительной степени генетические потомки эллинов и римлян, но считают «своими» культуры Эллады и Великого Рима.

В крови современного русского народа не так уж много крови дворян и интеллигентов XIX века. Причина не только в катаклизмах начала XX столетия. Даже если бы все 3–4 миллиона «русских европейцев» не были истреблены и остались на Родине, соотношение их крови и крови «русских туземцев», основной массы русских, оставалось бы 1:20. Но в культурном отношении современный россиянин считает «своей» скорее историю дворян и городской верхушки, чем историю простонародья. И потому история образованных классов Старой России прекрасна и победоносна.

Так и неандертальцы – они частично наши предки даже в биологическом отношении, но в гораздо большей степени наши предки в плане культуры.

Естественный вопрос: а что происходило бы в Европе с сапиенсами, которые с неандертальцами НЕ метисировались? Такая популяция европейцев известна: это лапоноидная раса, – у нее неандертальские гены не найдены. В ее составе смешались два компонента: очень древний, известный в Европе еще с верхнего палеолита,[214]и более поздний монголоидный.[215]

Этот «древний североевропейский тип» охотников на северного оленя был сильно ассимилирован и высокорослыми европеоидами (с примесью неандертальцев), но сохранился у популяций, ушедших в Скандинавию и на Северо-Восток Европы после отступления ледника.[216]

По своим и физическим, и психологическим характеристикам лапоноиды – северный вариант грацильных архаических форм сапиенса. Субарктические негритосы: мелкие, добродушные, неагрессивные, неконфликтные, лишенные сильных амбиций. Они прекрасно умеют наслаждаться жизнью, хорошо поют и пляшут, добры к людям и любят животных. Но творческих взлетов и большой активности от них ждать не приходится.

В этом они очень напоминают бушменов и пигмеев, – а ведь эти «расы», а точнее – эти формы человека, исходно заселяли почти всю Африку, кроме крайнего северо-востока.

Это особое, параллельное неандертальцам человечество. Неандертальцы – второе человечество по Вишняцкому. Но вообще правильнее было бы считать именно неандертальцев ПЕРВЫМ человечеством – как лидеров мирового развития. А ранних сапиенсов, бушменоидов, лапоноидов и негритосов – скромнее, вторым человечеством.

Кстати, ни один из народов «второго человечества» никогда не создал земледельческой цивилизации, даже самой примитивной.

В этом случае гибриды сапиенсов и неандертальцев – это уже «третье человечество». Громадные гибриды, крупнее обоих родительских организмов… В Зоологическом музее в Петербурге стоят чучела одногорбого и двугорбого верблюдов, а между ними – громадный гибрид – так называемый нар. Вот таковы и кроманьонцы, превзошедшие родителей не только размерами.

И этим список «человечеств» далеко не исчерпывается.

По крайней мере до 29 тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии живут еще и архантропы-«питекантропы» (уже «четвертое человечество», а если по хронологии, то видимо, они то и есть первое).

Там же живут и австралоиды – от Индии до Австралии; папуасы в тропиках; айну в умеренном климате – три разные версии метисации ранних сапиенсов с архантропами. Может быть, с разными группами архантропов, разного происхождения?

Вопрос, что происходит с этими гибридными формами человека на различных территориях. Ранние австралийские аборигены, грацильные сапиенсы, обладали типичным для нашего биологического вида объемом мозга. Современные аборигены имеют объем мозга порядка 900 см3 – как у эргастеров (даже не как у поздних эректусов). Они обладают рядом интереснейших отличий от остального человечества – например, не могут смотреть кино: видят не сплошное движение, а отдельные кадры. Зрение у них другое…

Австралоиды бывают художественно одаренными, как знаменитый художник Наматжира, но в массе своей обладают довольно посредственным интеллектом. Причина проста: среда обитания не требует острого аналитического ума. Большинство ученых полагают, что создать в Австралии цивилизацию невозможно. По меткому определению одного австралийского этнографа, «нельзя доить кенгуру и выращивать колючую траву».

Но и на это легко возразить… Естественно, что нельзя культивировать колючую траву. Но в Австралии росли другие виды съедобных растений, которые могли возделывать аборигены, такие, например, как корни ямса. В больших количествах произрастает на обширных низменностях многочисленных северных рек дикий рис. Аборигены употребляли его в пищу, но основную часть поедали птицы. Никто не пытался убирать рис и сохранять его, как это делали «народы – собиратели урожая» в Северной Америке… «Консервирование продуктов как предпосылка для перехода аборигенов к оседлому образу жизни и производству избыточного продукта применялось очень редко и было крайне примитивным».[217]

Неоднократно отмечалось, что предки аборигенов активно ловили рыбу, но потом (несмотря на рост населения) перестали практиковать рыболовство.[218]

Это пример деградации, связанный именно с особенностями среды обитания. Австралию заселяли минимум два раза архаичные грацильные сапиенсы, а потом представители более поздней метисной расы, образовавшейся при смешении сапиенсов с потомками эректусов. И те, и другие деградировали!

Если до них в Австралию прибывали эректусы, с ними произошло то же самое.

Географическая среда сделала из разных форм сапиенсов людей с объемом мозга эргастеров, которые если и имеют возможности для развития – то пользоваться ими не станут. Кстати, у австралоидов Индии объем мозга меньше, чем у европейцев, и устроен их мозг примитивнее. Но все же до уровня эргастера их объем мозга не опускается.

Все три современные «большие расы» – очень позднего происхождения. Главное их отличие от архаических форм человека – нарастание педоморфности и связанное с педоморфностью понижение содержания тестостерона в крови.