Он посмотрел на нее подозрительно.

– Уверена, что не будешь? – уточнил мальчик, поднося палец к уголку ее глаза.

– Абсолютно, – заверила Джоанна, встав и взяв Майлза за руку. Затем подняла глаза на Гая. – Может, погуляем немного?

Задавая этот вопрос, она подумала, что надо написать Банч и сообщить ей о своих планах, причем сделать это следует как можно скорее, пока она окончательно во всем не запуталась.

Вечером они втроем обедали в детской, что уже вошло у них в привычку. Одним из первых это заметил Эмиль. Он же настоял, чтобы к столу помимо легкой пищи, которую готовила его жена для Майлза, подавали и калорийные блюда, тем более что исхудавшая за время болезни Джоанна наконец отдала должное его жирным соусам.

Довольный тем, что оказался в центре внимания, Майлз ел сваренные в мешочек яйца. Взяв тонкий кусочек поджаренного хлеба, он окунул его в желток.

– Смотри, папа, Маргарет сделала мне солдатиков.

– Очень хорошо, – без особого интереса ответил Гай и повернулся к Джоанне. – Думаю, в ясную погоду ты можешь рисовать на улице, – сказал он. – Надеюсь, нам повезет и весна будет теплой. А если нет, мы всегда можем отнести мольберт и краски наверх. В общем, как ты захочешь.

Джоанна не знала, что ответить. Может быть, прямо сейчас сказать, что она уезжает?

– Поживем – увидим, – пробормотала она наконец. – Никто не знает, что принесет нам завтра.

– Это бесспорно, – сразу согласился Гай, но прежде, чем вернуться к филе палтуса, как-то странно на нее посмотрел.

Снова он заговорил лишь после того, как Маргарет увела Майлза, чтобы подготовить ко сну:

– Джоанна, сегодня на прогулке мы ушли слишком далеко. Ты очень устала?

– О нет, вовсе нет! – торопливо воскликнула она, радуясь, что на эту тему может говорить свободно, без утайки. – Я чувствую себя совершенно нормально и с каждой минутой ощущаю прилив сил.

– Тогда почему ты так необычно молчалива? Почему я чувствую какую-то отчужденность с твоей стороны? Причем началось это во второй половине дня. Уж не обидел ли тебя наш сюрприз?

– Обидел? Нет, что ты! Я была совершенно искренна, когда говорила, что очень признательна вам за заботу.

– В таком случае, может, скажешь мне, о чем ты все время думаешь? – спросил Гай.

Столь резкого перехода к мучающей ее теме Джоанна не ожидала, однако не видела и причин откладывать разговор, раз уж Гривз сам его начал. Она призвала на помощь всю свою храбрость.

– Наверное, я просто впала в меланхолию, – начала Джоанна, успокаивая себя тем, что сказанное хотя бы частично является правдой. – С приближением весны меня все сильнее тянет домой, в мой сад. Сезон посадок уже на носу, а у меня так много мыслей по поводу того, что следовало бы добавить к моим растениям. – Она заставила себя улыбнуться. – Например, я уже давно хочу развести новый сорт роз.

Говоря это, Джоанна ощущала почти физическую боль – она сделала решительный шаг, и отступление теперь вряд ли возможно.

Внешне Гай остался совершенно спокойным, разве что вилку и нож, как ей показалось, он непроизвольно сжал сильнее.

– Ты решила уехать домой? – спросил он.

– Да. Я с самого начала собиралась сделать это, как только в Вейкфилде все наладится, и сейчас, на мой взгляд, такое время наступило. Ты был очень добр и внимателен ко мне, но я не могу вечно злоупотреблять твоим гостеприимством.

– Добр и внимателен, – повторил Гай, слегка хмурясь.

– Да, – сказала он, чувствуя, что начинает нервничать все сильнее и сильнее. – А сейчас, когда Майлзу стало намного лучше, вы с ним нашли общий язык и счастливы в общении, я тебе здесь больше не нужна. Вот я и решила вернуться туда, где мое присутствие необходимо. Я должна заняться своей виллой.

– Понимаю. Ты соскучилась по Италии, – произнес Гай.

– О да, это так, – с готовностью согласилась Джоанна, мысленно моля Бога о том, чтобы лорд поверил, что это единственный предлог ее отъезда. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы он принялся уговаривать ее остаться. – Я соскучилась по Италии, по вилле, по своим друзьям. Боже, сколько же прошло времени с тех пор, как я уехала? Почти шесть месяцев. По-моему, этого достаточно, чтобы подумать о возвращении. Как ты думаешь?

– Я не вызывался консультировать тебя в подобных вопросах, – ответил он подчеркнуто ровным тоном.

– У тебя своя жизнь, у меня своя. И… И я не должна допустить, чтобы Майлз слишком привык ко мне и стал зависимым от меня. Непременно наступит день, когда ты решишь вновь жениться. У него появится новая мама, которая будет горячо его любить. – Она нервно скомкала свою салфетку. – Привязанность ко мне будет только мешать их отношениям.

– Как я вижу, ты весьма тщательно обдумала причины своего отъезда, – сказал Гай, вставая и бросая салфетку на стол. – Надеюсь, ты будешь столь любезна, чтобы сообщить мне, когда отбываешь, чтобы я мог подыскать кого-то, кто будет присматривать за Майлзом. Надеюсь, ты извинишь меня, если я сейчас уйду попрощаться с сыном перед сном.

Не говоря более ни слова, Гривз скрылся за дверью спальни Майлза.

– Как ты думаешь, папа, – спросил Майлз, поудобнее усаживаясь на кровати, – что Джоджо нарисует новыми красками?

– Не знаю, – сказал Гай, подумав, что он не уверен, нарисует ли она этими красками вообще что-нибудь. У Джоанны для этого просто не будет времени, коль скоро она решила срочно уехать в Италию.

«Уехать… Она уезжает от них».

Это решение Джоанны обрушилось на него как снежный ком. Он почему-то никогда даже не задумывался о том, что она может вернуться в Италию. Что будет делать без нее Майлз? А слуги? Как-то так получилось, что Джоанна сумела стать своего рода солнцем, вокруг которого вертелось все в этом доме.

– Папа? Что случилось? У тебя такой странный вид.

Он погладил мальчика по голове.

– Ничего. Я просто устал, вот и все.

– Ты не мог устать. Это мне пора ложиться спать, а не тебе, – заявил Майлз с неоспоримой детской логикой.

– С этим не поспоришь, – согласился Гай. – Значит, это потому, что я никак не могу устать, а хотел бы устать как следует, чтобы пришел сон.

Майлз захихикал.

– Иногда ты бываешь таким глупым, папа.

– Конечно, бываю, – сказал Гай, подумав, что это, к сожалению, касается отнюдь не только его шутки о сне.

Когда у него появилось ощущение, что Джоанна является не только частью жизни Вейкфилда, не просто хорошим другом и интересной собеседницей, но и неотъемлемой частью его жизни?

Не для того, черт побери, он спасал ее, когда она была на волосок от смерти, чтобы она вот так просто уехала. Вместе с тем Джоанна вольна поступать так, как хочет. У него нет на нее абсолютно никаких прав. Да, это так. Но все-таки Гривз почему-то не мог поверить, что для нее так мало значит Майлз, так мало значит он сам. У лорда не умещалось в голове, что она может собрать вещи и уехать на свою проклятую виллу, чтобы заняться своим дурацким садом, будто важнее этого не было ничего на свете. Ведь Джоанна нужна Майлзу.