По лестнице спустилась старуха, неся перед собой масляный светильник.

— Сегодня сюда не приходила ли девушка? — спросил он. — Её должен был привести Магон.

— Нет, — ответила старуха, покачав головой. — Никто не приходил.

— Значит, она передумала, — проговорил Аниеро, возвращаясь в комнату. Затем, постояв немного в задумчивости, добавил: — Тогда и колечко не к спеху. Эй, парни! — крикнул он товарищам. — Тащите эту падаль во двор. Киннер, принеси из подвала лопаты — надо закопать эту стерву.

Класпина тем временем, преодолев отвращение и страх, приподняла крышку и наклонила её так, чтобы палец скатился в бочку, где она сидела. Когда он упал к ней на колени, девушка едва не вскрикнула, но сдержалась. Она завернула палец в платок и спрятала в карман, сама ещё толком не зная, зачем, но чувствуя, что так нужно. Ведь иначе от этой бедной женщины не останется и следа. А это несправедливо. Хоть она и была колдуньей или кем там ещё. А всё-таки странно, что Аниеро так испугался этого рисунка у неё на груди. А вот порубить её не побоялся. Айвонир и Драфтер остановились возле ограды — густого плетня из лозняка. В доме кузнеца всё ещё горел свет и время от времени двигались какие-то тени.

— Подождём, — проговорил Айвонир едва слышно. — Уверен, он не усидит, побежит к дружкам.

Прошло около получаса. Взошёл месяц, он казался размытым серпом на затянутом седой мглой небосводе.

— Слышишь? — спросил Айвонир, тронув Драфтера за плечо. — Скрипнула дверь.

И действительно, на крыльце показался кузнец. На нем была тёплая куртка, а в руках он держал увесистую дубину.

— Видно, далеко собрался, — заметил Айвонир, усмехнувшись. — И не боится на ночь глядя выходить. Значит, некого опасаться.

Они проводили кузнеца взглядами до ворот, а затем бесшумно прокрались вдоль ограды и, подождав, пока он не скроется за поворотом дороги, двинулись следом, прячась за кустами, чтобы их не заметили из окна.

Путь оказался долгим. Только когда показались последние звезды, кузнец свернул в чащу. Теперь следовало быть особенно осторожными. Однако Айвонир не собирался ждать, когда бандит приведёт их к самому логову, он не хотел, чтобы тот успел подать своим приятелям сигнал.

Поэтому они с Драфтером следовали за ним не более часа, а затем Айвонир достал нож и широкими шагами помчался вперёд. Кузнец заметил его в последний момент, когда обернулся на тихий шорох. В тот же миг сильнейший удар опрокинул его на землю, а изо рта вместе с зубами хлынула кровь.

Айвонир рывком поставил повергнутого противника на ноги и, приставив к его горлу нож, негромко сказал:

— Крикнешь — сразу умрёшь.

Кузнец скосил на него испуганные глаза и прохрипел:

— Ты сломал мне челюсть!

— И отрежу пальцы, если не скажешь, где ваше логово.

— О чем ты, господин? — Голос кузнеца вдруг изменился, став елейным и плаксивым.

— Мне некогда с тобой препираться, — предупредил его Айвонир и, обратившись к подоспевшему Драфтеру, добавил: — Свяжи его.

— Ты меня с кем-то перепутал, господин, — уверял кузнец, пока Драфтер стягивал ему руки приготовленной заранее верёвкой. — Я просто хотел прогуляться перед сном. Вы же меня знаете, мы сегодня разговаривали.

— Посмотрим, — сказал Айвонир и коротко приказал Драфтеру. — Кляп!

Гном запихал кузнецу в рот скомканную тряпку, и тогда Айвонир, размахнувшись, ударил бандита пониже брови. Тот замычал, по его лицу текла чёрная кровь. Глаз, вылетевший от удара, висел на уровне щеки. Айвонир оборвал его и вложил кузнецу в ладонь.

— Отвечай, где ваше логово, или правый окажется рядом с левым, — сказал он, вытаскивая кляп.

Когда разбойники вернулись, Класпина подумала, что Аниеро снова начнет искать палец, и вся сжалась от страха. Однако он, казалось, забыл о «подарке для невесты». Бандиты принесли мокрые тряпки и вымыли стол, а пол засыпали песком. Затем позвали Парию и велели накрыть им ужин, а сами отправились на улицу курить.

Старуха, расставляя кушанья, несколько раз поглядывала на бочку, где пряталась Класпина, но не подходила и не заглядывала, видимо, опасаясь, что кто- нибудь из бандитов может неожиданно войти и заинтересоваться, что ей там понадобилось.

Примерно через четверть часа разбойники сели ужинать. Они говорили о том, скольких товарищей потеряли, пили за них, некоторые даже прослезились. Затем посетовали на то, как много работы задала им их последняя жертва, и прикидывали, сколько удалось прихватить добычи на этот раз. Аниеро объявил, что считать золото будут после, когда отдохнут, чтобы, как он выразился, «продлить удовольствие».

И тут Класпина увидела, как дверь распахнулась и на пороге появился сам Жарбад, бог смерти и страдания. Во всяком случае, по мнению девушки, никто, кроме него, в тот миг не мог выглядеть так: высокий, в развевающемся плаще, черноволосый, с тонкими чертами лица и яростно сверкающими глазами. Класпина была уверена, что Жарбад спустился на землю, чтобы покарать убийц своей Верховной Жрицы.

— Доброй ночи вам, — проговорил незнакомец негромко, переводя взгляд с одного разбойника на другого. Всего их было одиннадцать, здоровых и вооружённых мужчин, и на какой-то миг Класпине показалось, что в комнату вошёл всего лишь человек, которому, как и ей, не посчастливилось оказаться не в то время не в том месте.

— Вижу, вы трапезничаете, — продолжал тем временем великан. — Что ж не приглашаете к столу, любезные хозяева? — С этими словами он, не торопясь, прошёл на середину комнаты и, отломав кусок баранины, впился в него крепкими белыми зубами.

Бандиты смотрели на него молча, но было заметно, что их лица начинают хмуриться, некоторые даже потянулись за ножами.

— Нет! — воскликнул вдруг незнакомец, отшвыривая от себя баранину. — Не хорошее у вас угощение! Эй, Драфтер! — крикнул он через плечо. — Принесика того бычка, что мы сегодня закололи!

В тот же миг в дверях появился ещё один человек, вернее, гном, он нёс на спине мертвеца и, приблизившись, бросил его стол. Тарелки и кувшины со стуком и звоном полетели на пол, а трое бандитов вскочили со своих мест, и один из них воскликнул:

— Это же Гарп!

Тем временем незнакомец вытащил из-за пояса нож (Класпина никогда прежде не видела таких, казалось, им можно разрубить человека пополам) и принялся кромсать лежавший на столе труп, бросая куски Мертвечины сидевшим бандитам и приговаривая:

— Угощайтесь, господа, прошу вас. — При этом он выглядел словно король, одаривающий золотом своих вассалов. — Вам не нравится угощение? — спросил он вдруг, словно только что заметил, что никто не ест. Затем поднес отрезанный кусок к лицу, понюхал и громко объявил: — Вы правы, господа, этот теленок тоже не хорош! Эй, Драфтер, режь-ка живых! — С этими словами он молниеносно нагнулся к сидевшему справа Аниеро и точным движением перерезал ему горло. Кровь брызнула во все стороны, и бандиты, опрокидывая стулья и спотыкаясь друг о друга, бросились на улицу.