Вынужденное бездействие привело юношу в состояние нервозности и раздражения, которое он, впрочем, старался тщательно скрывать. Злости, паники и откровенной истерии вокруг и так предостаточно. Многие его знакомые аристократы высовывались из карет, вопили, требуя освободить им путь. Некоторые даже опускались до того, чтобы, свесившись с коней, хлестать кнутами простолюдинов, рвущихся к мосту. Все это выглядело мерзко. Лан от всей души хотел, чтобы мать и Альва как можно скорее оказались на той стороне моста, а лучше за воротами, но в то же время понимал, что не станет ради этого доходить до подобной низости, тем более абсолютно бессмысленной.

Прошло около часа, когда карета, возглавляющая процессию Таскиллов, въехала на мост. Над городом постепенно сгущались ранние сумерки поздней осени. Откуда-то сзади послышался нарастающий шум. Вскоре стал виден источник смятения — густая толпа отребья, что самое худшее, отребья вооруженного и явно пылающего жаждой уничтожать все, что встречается на пути. Горожане, словно жертвы, загоняемые сворой, бежали, спасаясь от вопящей торжествующей толпы. Бежали, естественно, в сторону моста Крэйна. Чем ближе подходили обезумевшие существа, уже и на людей-то не похожие, тем меньше походили на людей те, что столпились у моста, и те, что вливались в это плотное скопище, словно ручейки в озеро. Началась настоящая паника и давка. Кто-то пытался завладеть чужими лошадьми, рассчитывая оказаться подальше отсюда, иные, напротив, спешивались в надежде пешком быстрее преодолеть мост и выбраться за ворота. Кто-то рвался в чужие кареты, чтоб там отсидеться, зачастую выпихивая законных владельцев.

Глядя на это, Лан уверился в мысли, что мир сошел с ума. Причем безумцы были с обеих сторон. Однако повальное помешательство — не повод самому терять голову. Несколько мгновений он размышлял, как будет лучше: отправить женщин пересекать мост пешком или оставить под защитой кареты. Последний вариант показался все же надежней. На мосту, как и на подступах к нему, царила жуткая давка. Лучше двигаться медленно, чем быть растоптанными. Сам же он обратился к своему наставку, мастеру меча Брилору, с приказом собрать всех мужчин, состоявших на службе у Таскиллов, чтобы защищать подступы к переправе, оставшейся последней надеждой сотен людей.

К своему облегчению, юноша понял, что он не единственный, в чью голову пришли подобные мысли. То тут, то там рыцари собирали своих людей и готовились к обороне. Пусть не все, но достаточно многие мужчины оказались действительно мужчинами и, рискуя собственной жизнью, готовились защищать своих и чужих женщин и детей. Неподалеку от себя Лан заметил эна Теворна — старого друга отца. Он кивнул молодому герцогу и в глазах того, кто всегда был больше воином, чем придворным, светилось неподдельное одобрение, смешанное с болью. Рядом с эном Теворном стоял его старший сын, почти ровесник Лана. Младший, скорее всего, остался в карете. Глядя на пожилого рыцаря, Лан вспомнил Оро Линсара. В толпе бегущей из Вельтаны знати он не заметил Линсаров, и немудрено. Должно быть, будущих родственников короля выслали из столицы в Норту, как только положение начало принимать серьезный оборот.

Опьяненные внезапным могуществом подонки из Ночной части — а скорее всего, не только оттуда — почти вплотную приблизились к защитникам моста. Сзади послышался цокот копыт, заставивший юношу оглянуться. То, что он увидел, привело Лана в бешенство. На коне, причем непонятно чьем, восседала Альва с луком за плечом и колчаном стрел, свободно болтавшемся на тонкой девичьей талии.

— Что ты здесь делаешь?! — гневно обратился он к девушке, разом позабыв о вежливости.

— То же, что и ты, — в тон ему ответила та. — Я неплохо умею стрелять, и тут от меня толку побольше, чем в карете. Лук, правда, моему и в подметки не годится, но на крайний случай сойдет и такой.

— Какой лук?! — заорал он. — Ты с ума сошла! Подумай о Торне! — юноша решил сменить тактику, воспользовавшись тем же приемом, что и Альва, когда уговаривала его покинуть город.

— Я постараюсь выжить, — с этими словами девушка выпустила первую стрелу. И попала.

Свою цель нашла и вторая стрела, и третья… Лана обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, он радовался смерти каждого подонка, с другой — жутко было видеть, как эта милая девушка, прищурив удивительные зеленые глаза, сосредоточенно и хладнокровно пресекает одну жизнь за другой.

Внезапно шум раздался со стороны Закатной улицы. Лан с ужасом подумал, что сорвавшиеся с цепи безумцы окружили их, но, к великому облегчению его и прочих защитников моста Крэйна, это оказалась дайрийская гвардия, спешащая на помощь. Завязался бой, причем солдаты оттеснили от разъяренной толпы аристократов с их людьми. Альва, однако, продолжала выпускать стрелы, одну за одной, пока они не кончились. Теперь, когда необходимость в их самопожертвовании казалась не столь очевидной, юноша решил попробовать прорваться к Западным воротам — не ради себя, а ради своей спутницы. Но тут девушка, уже почти позволившая себя увести, увидела знакомого капитана гвардейцев.

— Ивар, ты знаешь что-нибудь о коменданте с протектором? — набросилась на него неугомонная Альва. — Где они?

— В комендатуре, — почти не оборачиваясь, бросил Ивар. — Оба. Эн Элвир ранен.

— Ранен?! — хладнокровная лучница, только что отправившая за Грань кучу народа, побелела как полотно. — Я еду к нему!

— Не проедете, слишком опасно, — предупредил гвардеец. — Заречная часть, как и Старая, забиты этими мразями.

— Мне все равно, — упрямо повторила девушка. — Я поеду!

И Лан понял, что сейчас он ее не удержит. Ничего другого не оставалось, как поехать с ней, предварительно раздобыв запас стрел. Ибо проще было умереть, чем бросить Альву сейчас. На пути до комендатуры им везло гораздо чаще, чем можно было надеяться. Кроме того, оказалось, что девушка, живущая в столице всего пару месяцев, отлично знает город. Руководствуясь то ли логикой, то ли чутьем, она выбирала почти пустые улицы. В серьезную схватку им пришлось вступить уже почти у самого здания комендатуры. Но и тут они прорвались благодаря мечу и стрелам.

Оказавшись в здании, девушка опрометью кинулась наверх, по дороге бросив лук и пояс с колчаном на лестнице. То ли мешали бежать, то ли, что более вероятно, не хотела, чтобы Торн знал, чем она занималась. Юноша, следуя за ней, подобрал лук и стрелы, оставив оружие у входа в комнату, куда забежала Альва.

Первым, кого он увидел, был комендант, стоящий у окна. Выглядел Итон Карст хуже некуда — бледный, в потрепанной, местами окровавленной одежде, с лицом, исполненным мрачного отчаяния. И отчаяние это, судя по всему, только усилилось при виде юной помощницы. Неудивительно.

Сама же виновница лишней боли коменданта замерла в шаге от дверей, глядя вниз, где на полу лежал Торн. Протектор казался даже более бледным, чем Карст, и кровь, пропитавшая одежду, явно была его собственная. Насколько мог оценить положение Лан, рана, полученная протектором, была смертельна.

— Здравствуй, крысенок, — послышался хриплый голос Торна, обращенный к Альве. — Какого Изгоя ты тут делаешь?