А вот Колин попытался внести нотки жизнерадостности:

— Смотри, кого мы нашли, Мелли!

Девочка заулыбалась:

— Мэдди?

— Э… нет. Прости. Я имел в виду… — Он замолчал и указал ей на Горди Еву.

Мелоди подбежала к Эйдану, а тот, вместо того чтобы вручить куклу малышке, подхватил ее на руки и прижал к себе. Он не знал даже, кто кого утешает, потому что чувствовал себя не менее обездоленным, чем Мелоди.

Она уткнулась личиком ему в шею.

— Мне плохо без Мэдди, — прошептала малышка.

— Мне тоже.

Он провел рукой по ее головке, приглаживая растрепавшиеся волосы. Они были стянуты яркой красной лентой…

Это была совсем не та, которой он завязывал ей косу этим утром! На самом деле точно такую же он видел в последний раз… кстати, она оказалась такой длинной, что ее пришлось обернуть несколько раз и только потом стянуть неловким узлом… да, она была в волосах Мэдлин в тот момент, когда она вышла из его комнат — и исчезла. Эйдан встрепенулся.

— Мелли, — проговорил он, стараясь, чтобы это прозвучало очень непринужденно, — у тебя очень красивая лента.

Она хлюпнула носом, не отрываясь от его шеи.

— Правда?

Эйдан отнес ее к столу и сел, посадив девочку себе на колени. Держа ее за по-детски пухленькую талию, он чуть откинулся и заглянул малышке в глаза:

— Скажи, пожалуйста, это новая лента?

Мелоди кивнула, дергая золотые пуговицы на его сюртуке.

— А откуда она у тебя?

— Нашла, — ответила она быстро, — вместе с другими подарками.

— Вот как?

Он посмотрел на Олдрича, который очень внимательно их слушал. Тот пожал плечами, показывая, что ничего об этом не знает. Эйдан снова повернулся к Мелоди:

— А ты не могла бы показать мне твои подарки, моя хорошая?

— Конечно!

Мелоди запустила руку в карман своего фартучка, а потом протянула ему полураскрытую ладонь, демонстрируя находки.

Эйдан уставился на кучку пустячных вещей. Смятый кружевной платок, пуговица, маленький камушек…

Стоп! Он вспомнил, как нашел в парке камушек странной формы, а потом положил его на ладонь Мэдлин и что-то пошутил насчет того, что дарит ей свое сердце.

И похоже она все эти годы хранила его.

«Она хранила мое сердце!»

— Мелли!

Его голос вдруг стал хриплым и резким. Девочка отстранилась, и на ее личике погасла улыбка.

— Скажи мне, дорогая, — снова начал он, стараясь говорить мягче, — где ты нашла эти чудесные подарки?

Она посмотрела на него, часто моргая. Убедившись в том, что дядя Эйдан на нее не сердится, спрятала руки в карманы фартучка.

— В волшебном шкафу.

Эйдан почувствовал, что его терпение трещит по швам, и бросил умоляющий взгляд на Колина. Тот тут же встал на колени рядом с их стулом.

— Капитан Мелоди, ты нашла пиратский клад!

Девочка снова заморгала, и ее розовые губки изумленно приоткрылись.

— Правда?

Колин энергично кивнул:

— Ты нашла сокровище капитана Джека! Где же ты его отыскала?

Мелоди захихикала:

— Я ведь сказала! В волшебном шкафу. Вон в том.

Она протянула пухленькую ручонку, указывая на стену в комнате Олдрича.

Эйдан и Колин недоуменно уставились на нее, хмуря брови… а потом изумленно переглянулись.

— Лифт!

Эйдан поставил Мелоди на пол и выбежал из комнаты следом за Колином. Стремительно пройдя по коридору, они вернулись в комнату Эйдана. Он нетерпеливо рванул дверцу лифта.

Тот оказался пустым. Эйдан разочарованно отстранился:

— Там ничего нет.

Колин сунул голову внутрь и стал рассматривать какие-то темные царапины на старом дереве:

— Посмотри, кажется, здесь что-то написано?

Эйдан тоже засунул голову в лифт и вынырнул оттуда, резко выругавшись. Потом, схватив с каминной полки свечу, зажег ее фитиль от углей в камине. Вооружившись источником света, он с трудом протиснул свои широкие плечи в отверстие лифта. Черные отметины сложились в смазанные буквы.

«Прошу… помогите… заперли…» (дальше смазано).

Где ее заперли?

«Опасность… лорд Уит (смазано)…заперта».

Лорд Уит… Лорд Уиттакер? Этот нахал? Какое отношение Мэдлин может иметь к лорду Уиттакеру?

И он снова вспомнил ее голос, испуганный и настойчивый: «Я вышла замуж за чудовище!»

На чердаке рядом с комнатой для сушки белья Вильгельм припал к глазку и наслаждался зрелищем того, как Мэдлин плачет от отчаяния. Она стояла позади шаткого шкафа. Наверное, думала, будто спряталась от него, но ему ясно был виден ее профиль: залитая слезами щека с красными пятнами. Такая боль! Такое невыносимое отчаяние!

Какая прелесть!

Ее рыдания были приглушены каменными стенами комнаты, но он все равно был от них в восторге. Куда только делась ее показная смелость?

Он где-то читал, что без воды человек умирает в считанные дни. Следует ли ему рассказать об этом Мэдлин — или она и так это знает? Он готов был биться об заклад, что если бы он сейчас открыл дверь, его жена пообещала бы ему все, что угодно, лишь бы он позволил ей вернуться с ним в Уиттакер-Холл и снова быть его покорной рабой.

— Извини, дорогая, ты, конечно, очень красива, — прошептал он, обращаясь к двери, — но моя невеста с лошадиной мордой мне нужнее, чем ты.

И все это доставляло ему столько удовольствия!

Кстати, интересно бы посмотреть, как поживает печальный сэр Бланкеншип? Ах, как много жертв — и как мало у него времени!

— Прощай пока, моя малютка, — сказал он двери с нежностью. — Думаю, мне пора еще немного помучить твоего любовника.

Тихо мурлыча себе под нос веселый мотивчик, он спустился по чердачной лестнице вниз.

Оказавшись внизу, осторожно и умело отодвинул задвижку и выглянул в щелку чуть приоткрытой двери.

Никого в поле зрения не оказалось, но ему видно было, что дверь комнат Бланкеншипа открыта, и оттуда доносились голоса — взволнованные, возбужденные. Гм! Кажется, произошло что-то новое?

Желая поскорее узнать, в чем дело, он открыл дверь чуть шире, продолжая бдительно следить, не появился ли кто-нибудь в коридоре. Нет — путь был свободен.

С самодовольной ухмылкой он скользнул в дверь и бесшумно закрыл ее за собой. Теперь он был просто членом клуба, лениво осматривающим здание. Вильгельм находился не на своем этаже, что могли счесть немного странным, но никаких правил он определенно не нарушил.