Но девушки продолжали жаться и молчать. Помог Василий:

– Вы с ним попроще. Они юмора не понимают.

Волков грозно взглянул на притихших девиц: – У вас регистрации, конечно, нет. Будете молчать, отвезу в камеру и сдам миграционной службе.

Угроза подействовала, и девицы понемногу разговорились. Они выложили Волкову, как познакомились с Беньковским, как он их сюда привез и посадил за накрытый стол.

– Потом сбисилси. Ногами затопал, гаркнул, як у менэ коленки затряслись, а Иришка стул обронила. – Старательно вспоминала Гала.

– Вася, они все рассказали? – Во время допроса Ерожин все время поглядывал на Василия, тот молча кивал, в знак того, что девки не врут.

«Китаец» задумался:

– Не все они рассказали. Клиент звонил по телефону и дал вот этой свой телефон в руки… – Василий указал на Галу: – Трубку он ей дал и просил с кем-то говорить.

– Як совсим из головы вылетело. Дывлюсь, мне трубку тяне. – Тут же вспомнила Гала.

– Когда он номер на мобильном набирал, кто рядом сидел? – Прервал Тимофей.

– Як вошли, я возле него притулилася, и когда звонил. Як крест: – И Гала быстро перекрестилась.

– Ты еще и в Бога веришь? – Удивился Волков.

– Верую. – Без тени смущения подтвердила шлюха.

– Когда он звонил, цифры не запомнила.

– Не бачила.

– А что говорить просил?

– Ой, головка кругом. Чего-то гутарил.

– Гутарил, жинка подойдэ, сам возьме. Чиловик пододэ, Надю кликнуть. – Выпалила Иринка.

Тимофей понял, кому звонил Беньковский, но вида не подал:

– Ваш клиент после этого звонка ногами затопал?

Иринка осмелела и хихикнула:

– Не, это Гала всех пужнула. Ей в окне померищилось.

– И ничего не померещилось. Я в окно дывлюсь, там две рожи – человик и жинка. Жинка страшний, зелки горят, шкира билый як покойница.

– Мужик тоже страшный? – Волков не видел ничего смешного в наблюдении Галы и строго посмотрел на Васю. Тот корчил рожи и хихикал, но под взглядом майора затих.

– Человик ни страшний. Вин пригожий, а жинка жуть. – Настаивала Гала. Она морщила лоб и округляла глаза. Тимофей понял, что от одного воспоминания ей не по себе.

– И долго эти две рожи в окне торчали?

– Пока не дывилась, мож и торчали, а подивилась, враз сгинули.

Волков понимал, что подробного портрета приведений не добьется, но на всякий случай рискнул.

– Вот ты говоришь, мужик пригожий, а чем он тебе приглянулся?

– Як чим? Светлый, лицом гарний. Яж больше на жинку дывилась.

– И что они делали в окне?

– Жинка зелками прямо на нашего чиловика впялилась. Ой, не хочу вспоминать. Мурашки по шкире бегут.

– Ладно, красавицы, сейчас поедим к нам в управление, все это запишете и свободны. Не забудь адресок оставить. – Волков поднялся, поблагодарил Васю и кивнул шлюхам на дверь: – Пошли.

– А можно мы дома напишем? – Попросила Гала.

– Ищи вас потом. Ни адреса не телефона. Небось, снимаете комнату у какой-нибудь старухи?

– У дида. – Поправила Иринка: – А мобильники у нас завсегда з собой. Можем номера списать.

– Профессионалки. – Усмехнулся Тимофей. Девушки полезли в сумки и продемонстрировали свои телефоны. Волков записал номера. Проверил оба звонком и девок отпустил.

– Куда едем, товарищ майор? Время начало одиннадцатого. – Осторожно напомнил водитель.

– Отвези меня домой и свободен. – Тимофей уселся на сидение и задумался. По всему выходило, что букеты роз и весь антураж предназначался для Нади. Супруга Ерожина не пришла, и влюбленный шантажист с тоски привел в кабак шлюх. Все складывается так, что без встречи с Надеждой Ивановной следствие начинало буксовать. Тимофей приехал домой и позвонил в Самару.

* * *

– Глеб, ты почему в бюро до поздней ночи? Ты жить туда переехал? – Голос Любы звучал обиженно. И раньше случалось, что муж работал допоздна. Иногда она его и сутками не видела. Но раньше он всегда предупреждал, а сегодня ушел с утра – и ни звука.

– Любочка, мы тут с Иваном Григорьевичем засиделись. Прости, я выпил, за руль не сяду, а метро закрылось.

– А что случилось? У генерала день рождения…

– Нет, Любашь, у нас проблемы. По телефону не хочу.

– Ладно, пьянствуй. Хорошо, что жив-здоров. А то я уж волноваться стала. Ты меня хоть еще любишь?

– Дурочка, я только тебя и люблю… Ну, еще родителей. Но мама с папой не в счет… – Глеб положил трубку и виновато посмотрел на генерала: – Любаша беспокоится.

– Нечего смущаться. Я тебя за личную жизнь уважаю. Полюбил женщину и живешь с ней по совести. Не то что некоторые… А не предупредил зря. – Пожурил Грыжин.

Глеб подвинул пустой лафитник к середине стола:

– Да, бегал я в свое время за Кадковым, а всей предыстории не знал. Налейте еще стаканчик. Теперь можно.

– Можно, а нет. Все выжрали. Хватит. Покаялись, поплакали. Теперь надо думать, как Петра выручать. Вляпался он в говно по самую шею. И все я виноват. Не уйди я тогда в магазин, Беньковский хвоста бы не распустил. А как не пойти. Надя меня в магазин и отправила. Видно, судьба нам камни собирать. Давай еще Петру звонить. С тобой говорить не хотел, со мной отказаться не посмеет. Я генерал, а он вшивый подполковник.

– Иван Григорьевич, второй час ночи! Неудобно.

– Неудобно ссать против ветра. Ты думаешь, он спит? Он мается. Я же не знал, что Надька сбежала. Каково ему теперь? Чистая она. Первый раз с мужицкой грязью познакомилась. Но если по-настоящему любит, простит. Это я тебе, как генерал Грыжин, говорю. Давай сюда телефон.

Глеб нехотя снял трубку и передал Грыжину. Тот повертел ее в руках и неожиданно шмякнул на место:

– Собирайся, моряк. По телефону всего не скажешь.

Глеб послушно поднялся, но за генералом не пошел: – Петр Григорьевич не знает, что я в курсе. Боюсь, ему при мне еще хуже будет.

– Если уж наши былые подвигу наружу вышли, ты нам не чужой. Петру ты родня, а мне почти за сына. Хватит секретов хоть между близкими людьми. Иначе запутаемся.

Перед тем как сесть в такси, Иван Григорьевич заглянул в ночной магазинчик на Мясницкой, набрал выпивки с закуской и только после этого поднял руку.

– Садитесь вперед, Иван Григорьевич. – Предложил Глеб.

– Насиделся я впереди за свою жизнь. От «Москвичика» до «Ауди». Давай рядом устроимся. Места хватит.

Они залезли на задний диван, Грыжин назвал адрес и засопел.

– Вы уснули, Иван Григорьевич? – Тихо спросил Глеб.