Вечером следующего дня Лиза еле стояла на ногах. Правда, в ее кармане лежали деньги, которые старшая медсестра выдала наличными против всех правил раньше времени:

– Лиза, ты очень выручила – это премия.

– Что вдруг?

– Не спрашивай, все нормально. Тебе пригодятся.

Лиза аккуратно положила купюру в кошелек. Она только-только отдала долг Наде, а еще свет, квартира…

– Мама, я ужин приготовила. – Ксения уже знала, что после больничных дежурств Лиза приходит без сил, а тут еще две смены и целый рабочий день в поликлинике.

– Очень хорошо, я просто падаю от усталости. – Лиза улыбнулась дочери и пошла в душ. Глядя на себя в зеркало, она вдруг огорчилась:

«А я постарела». И не было никакого женского кокетства в этом огорчении, а был лишь честный взгляд на тонкую, чуть сухую кожу с голубоватыми прожилками у виска, на подбородок, той же правильной формы, но теперь заостренный – в последний месяц Лиза сильно похудела, – на глаза, окруженные тенями усталости. В зеркало на нее смотрела уставшая женщина с потрескавшимися губами и напряженным взглядом. «Как странно, когда я была замужем за Тихоном, я тоже выглядела не блестяще. Но этого не было». Лиза дотронулась рукой до впалой щеки. Она еще раз посмотрела на себя, отметила не очень аккуратно коротко остриженные ногти – на приеме грудничков с маникюром-то не особенно поработаешь. «Лаком бесцветным покрыть, что ли», – рассеянно подумала она и встала под горячий душ.

Вышла она чуть взбодрившаяся, но как только выпила чашку бульона, которую подала ей дочь, сразу почувствовала сонливость. Закутавшись в старенький махровый халат, она свернулась калачиком в своем любимом углу дивана и тихо провалилась в дремоту. Думать, делать, решать и что-то предпринимать – на это все у нее сейчас не было сил. Ксения тихо занималась в своей комнате, и Лизе сквозь такой долгожданный сон показалось, что наступил покой и счастье.

Звонок раздался неожиданно, но сразу затих. Лиза не поняла почему, она попыталась вернуться в дрему, но Ксения теребила ее за плечо.

– Мама, к нам кто-то приехал!

– Кто мог к нам… – Лиза вдруг открыла глаза и подскочила с дивана. «Боже мой, я забыла!!! Мы же с ним договаривались! Ужас, я в таком виде!» Лиза заметалась по квартире, но было уже поздно – дочь открывала дверь. «Хоть бы позвонил предварительно! – про себя ругалась Лиза и пыталась сделать из полотенца тюрбан – ее мокрые волосы после сна стояли дыбом. – Впрочем, сама виновата, выключила звонок у телефона. Вот его неотвеченные звонки!» Она, наконец, замотала волосы и бросила взгляд на свой телефон. Из прихожей уже раздавались голоса мужчин.

– Добрый день, – вышла Лиза навстречу гостям, которые не помещались в ее малюсенькой прихожей.

– Добрый вечер! – ответил Денис Александрович, окруженный двумя бравыми ребятами с пружинками-проводочками в ушах. – Я вам звонил, вы не ответили, но я же обещал приехать. И вот приехал.

– Извините. Я устала, задремала, а телефон не слышала. – Лиза машинально поправила полотенце на голове и переступила ногами в больших мохнатых носках.

– Ребята, подождите за дверью, я скоро, – отдал приказ Денис Александрович, и охрана послушно освободила квартиру.

– Раздевайтесь, проходите. Я вам сейчас покажу тарелку. – Лиза оправилась от смущения, вспомнив, что главное в этом визите не ее странный вид, а тарелка, которую, судя по всему, хочет купить этот Денис Александрович.

Когда он вошел в эту квартиру, ему показалось, что он попал в скворечник с маленьким круглым отверстием вместо входа. Никакого высокомерного «Господи, да как можно здесь жить!» у него и в мыслях не было. Просто не хотелось, чтобы его охрана – детины до потолка – по неосторожности снесли со стен этого уютного уголка милые картинки и затоптали прихожую площадью в четыре бежевые плитки. Отрыва от действительности у Дениса Александровича, разносторонне образованного, занимающего видное положение в обществе и богатого человека, не произошло ни когда он заработал свой первый миллион, ни когда купил старинный замок на берегах Луары, ни когда решил совершить полет в космос. Полет, естественно, был коммерческим и обошелся в баснословную сумму. Денис Александрович легко жил, легко зарабатывал, легко тратил, позволил себе излишнюю доверчивость, а потому легко разорился. Иногда казалось, что он не оправится от материальных потерь, не поднимется, но так можно было думать о ком угодно, только не о нем. Основой характера этого человека было спокойствие. Абсолютно олимпийское, почти граничащее с непробиваемостью. После того как стало известно, что он по суду лишился всего состояния, Денис Александрович, предусмотрительно переехавший в хрущевскую квартиру, которая когда-то принадлежала его покойным родителям, сварил себе крепкий кофе, добавил в него три огромные ложки сгущенного молока и, наслаждаясь, выпил его, поглядывая в окно на будни спального и не очень благополучного района. На его счете лежала совсем небольшая сумма, жить он мог только в этой требующей ремонта «двушке», машина подлежала конфискации. «Бывшие компаньоны, видимо, желают оставить меня без трусов», – подумал Денис Александрович, наблюдая за тем, как мальчишки во дворе пытаются кататься на санках по первому редкому снегу. В первую же неделю он навестил всех, кто в этой ситуации остались его друзьями. Он не стеснялся того, что едет на метро, пытается экономить, – сбережения, до которых не добрались соучредители, должны были послужить основой нового дела, а не средством утешения и забвения, как происходило во многих подобных случаях. Денис Александрович умел дружить, а потому принимали его внимательно и помощь оказывали посильную. Не тратя много времени на раздумья, он уже через три недели занимался весьма «солнечным» бизнесом – импортом апельсинов. К торговле он никогда не тяготел – это занятие ему казалось скучным и пошловатым: «Купи за рубль – продай за два! Где здесь творчество?!» Но «цитрусовое» дело пошло, и очень скоро в городе возникли необычные магазины-кафе «Оранжад». Денис Александрович даже в таком простом деле, как торговля, нашел творческое начало. Видя, как лихо идут дела по сбыту витаминной продукции, он не стал повторять чужой путь – не стал расширять торговлю за счет ассортимента и не повез ананасы, бананы и манго. Он просидел несколько дней в Интернете, узнал все об апельсинах и все усилия направил на импорт разных сортов. Задача была не такая сложная – необходимо было лишь уйти с проторенной тропы и найти поставщиков в непривычных местах. «Если в мире существует всего около трехсот сортов апельсинов, моя задача поставлять их в Москву. Чтобы на моих прилавках они все были», – решил Денис Александрович и принялся отправлять письма в Бразилию, ЮАР, Мексику, Индию. Ему не хотелось принимать участие в биржевых торгах. И не хотелось иметь дело с перекупщиками– во многих странах урожай скупался торговцами-монополистами. Денису Александровичу хотелось получать продукцию из первых рук – во-первых, дешевле, во-вторых, ему нужны были не самые распространенные сорта. «Что проку мне с «Вашингтона-Навела», которого в каждом магазине тонны». – Он знал этот сорт с детства – апельсин имел внутри как бы еще один маленький недоразвитый плодик, который выступал на кожуре шишечкой. Эти апельсины были обычными – светло-желтый сок, вкус сладкий, без остроты. Сорт «Вашингтон-Навел» был похож на добротный муляж. Денис Александрович искал поставщиков редких горьких апельсинов, апельсинов жгуче-кислых, апельсинов с красной кожурой и красной мякотью, гигантских апельсинов, карликовых, мелких и вытянутых, словно слива. Он себе уже нарисовал картинку с горами фруктов всех оттенков оранжевого.