Опустилась веревка с петлей. Я привязал пленника, скрутив ему руки, а когда его вытащили, прицепил веревку за свой пояс.

Наверху сразу же бросился к пленнику, копейщики сгрудились со смоляными факелами так, что не только свет, но горящие капли смолы падают ему на лицо и руки.

Рихтер протискивался вперед, любопытный, как все настоящие ученые, отец Ульфилла выставил перед собой крест и громко читал молитвы, ничего не желая знать, кроме церковных догм, настоящий христианин. Гунтер умело вспарывал одежду пленника. Ее оказалось несколько слоев, странная, и ни на что не похожая, пока я не сообразил, что это просто асбест, но не привычно грубый, что в старину шел на плащи для пожарных, а достаточно умело и тонко выделанный. Пленник закрыл руками глаза, слишком огромные, чтобы казались человеческими, больше похожи на лягушачьи или рыбьи, да и то не простых рыб, а глубоководных, куда свет все же попадает, но совсем мало.

Копейщики с отвращением смотрели в мучнисто белое лицо, тонкогубый рот, с удовольствием бы закололи его, я спросил четко:

– Кто ты?

Пленник задвигался, длинные тонкие пальцы закрывали лицо, Гунтер взял его за плечо, сжал, прорычал:

– Когда господин спрашивает, отвечай! А то переломлю все кости.

Мы услышали как под его пальцами хрустнули кости. Гунтер сам удивился, ослабил нажим. Пленник заскулил, лицо задергалось, рот широко открылся, жадно хватая воздух.

– Мы… – донесся тонкий хлюпающий голос, – мы… не сондорелдно… Ифагно… Нас послали купешно…

Отец Ульфилла возвысил голос, а «Лаудетор Езус Кристос» вообще выкрикивал, зато Рихтер наклонился над пленником, вскрикнул:

– Это же мелогрокское наречие!.. Одна из ветвей сингунского языка!.. Господи, да кто же это выучил, зачем?

Я спросил нетерпеливо:

– Рихтер, ты в состоянии его понимать?.. Поговори, выясни все. Если будет сотрудничать, не тронем. Начнет упорствовать или лгать, узнает и мелогрокские пытки, и сингунские и кагэбэшные.

Рихтер склонился над пленным, а я сделал знак Гунтеру и Зигфриду отойти в сторону.

– Ну как вам это?

Гунтер сказал быстро:

– Пока вы отсутствовали, ваша милость, мы этих перебили с такой легкостью, что даже стыдно как-то, словно детей в капусту порубили, да и жалобные они какие-то, забинтованные. Будто подвох какой! Не воины это, не воины… Но и нечистой силой вроде бы не пахнет! Тут отец Ульфилла прав.

– Его правоту еще не проверили, – буркнул я.

– Да, – согласился он, – может быть, нечистая сила еще и прорвется. Но сейчас к нам пролезли всего лишь умелые землекопы. Без нечистости. Очень умелые. Настолько умелые, что даже не знаю… Может быть, даже лучше, чем гномы и кобольды.

Зигфрид сказал многозначительно:

– И, похоже, они точно знали, где выкарабкиваться на поверхность.

– Да, – подтвердил Гунтер, – по мосту не пройти, можно только подкопом. Но кто ж мог подумать, что через эту сплошную скалу можно продолбаться?

Зигфрид лишь прищурился, взглянул на меня с неким намеком. От его слов насчет точности повеяло угрозой, он вложил в них больше, чем понял простодушный Гунтер. Возможно, рудокопы настолько умелые, что рассчитали не только как выйти на поверхность в замке, но именно в подземелье, где я сам еще не разобрался, что где лежит, только знаю, что здесь и сокровищница, и таинственные Двери, и что-то еще…

Я оглянулся на сгрудившихся воинов, видны только выставленные задницы, пленник распростерт на полу, все склонились, слушают. Похоже, маг наконец-то применил свои теоретические знания на практике.

Рихтер раздвинул воинов, остальные остались стеречь пленника. Ульфилла все еще изгонял из него демонов, а Рихтер заглянул мне в глаза, лицо сияющее, но голос прозвучал встревоженно:

– Ваша милость, с ним надо еще общаться и общаться!.. Это же кладезь сведений по древнейшим временам!.. Это остатки народа, что при последнем короле легендарного царства Йонгтинга ушел в пещеры, а когда на земле стало жить почти невозможно, вообще закрылись там на глубине. А дальше прорывали ходы только вовнутрь. У них там вроде бы целые города!

Я прервал в нетерпении:

– Это все потом. Почему они здесь? Случайно или нет? Или в рассеянности ты это не спросил?

Он обиделся:

– Как это не спросил? Это же самое интересное: как они ориентируются под землей!.. Оказалось, что в данном случае совсем просто: у сэра Гуинга Одноглазого есть очень знающий маг Логирд, один из проклятых некромантов, он давно искал способы войти с ними в контакт, а когда сумел, то рассказал, что в ваших подземельях дивные сокровища их древнего народа. С этими сокровищами они станут великими, богатыми, сильными…

Зигфрид вскинул ладонь:

– Простите, сэр Ричард, что перебиваю. Меня интересует простой вопрос: как они общались с тем магом? Они выходят на поверхность?

– Это ж самое интересное! – вскричал Рихтер. – На поверхность они не выходят, у них от нашего воздуха сразу волдыри по всему телу! Видели, как все укутаны? Кстати, я велел его снова укрыть тряпками поплотнее, иначе скоро умрет. Но маг Логирд опускался в винные подвалы Одноглазого, а там они разговаривали через тонкую стенку.

Гунтер охнул, Зигфрид посмотрел на него, на меня. У них заблестели глаза, но в то же время лица вытянулись, как у породистых коней.

– Что, – сказал я мрачно, – уже поняли?

Гунтер перекрестился:

– Ваша милость, я даже страшусь понять.

Я повернулся к Зигфриду:

– А вы, сэр Зигфрид?

Зигфрид почесал влажный лоб:

– Сэр Ричард! Если вы думаете то, что думаю я, то вы – сумасшедший! И когда-нибудь сломите голову. Но, надеюсь, на этот раз Господь вас убережет, а заодно и нас. Мы с Гунтером идем с вами.

– Ага, – сказал я подозрительно, – догадался?

Он кивнул.

– Пока сэр Гуинг Одноглазый, еще не знает, что мы их тут перебили…

Он умолк, глаза стали совсем хитрыми, а Гунтер сказал, все еще колеблясь:

– Если учесть, что подземный ход к замку Одноглазого вряд ли стерегут…

Ульман, более тугодумный, спросил через голову Зигфрида:

– Почему?

– Да какой смысл стеречь от тех, кто все равно не выйдет на поверхность и не сможет захватить замок?..

– Но здесь…

– Здесь собирались спереть что-то важное в подземелье и снова уйти в свои норы. И опять на тыщи лет отгородиться от нас, запечатать все ходы. Так что Одноглазый никак не ждет, что по тому ходу могут прийти совсем не эти жалкие существа…

Через два часа я, согнувшись, спешил по узкому подземному ходу, в одной руке факел, в другой – меч, за мной Гунтер и Зигфрид, а чуть приотстав, двигаются все наши наличные силы: Ульман, Тюрингем, Рассело, Хрурт и почти все лучники, что вызвались идти со мной добровольно. К моему счастью и облегчению, напросились все до единого, так что замок на эту ночь остался без охраны.