Нападения на автоколонны, на командиров, связистов – всерьёз обеспокоило командование. Войсками по охране тыла НКВД при помощи выделенных кавалерийского полка и двух мотоциклетных полков в период с 22 августа по 7 сентября была проведена операция по ликвидации националистического подполья. Было прочёсывание лесов, обыски и проверки документов в деревнях и сёлах. Ликвидировали 36 крупных отрядов, убито было 4315 человек.

Однако – не все, мелкие отряды сохранились в хорошо замаскированных схронах. Видел Андрей такой. Стоишь в двух шагах от лаза и не заподозришь, что под землёй спальни, кухня, лазарет, склад боеприпасов.

Майор понял – не уйти. Лучше вернуться, вдруг к нему по другому делу приехали? А даже если раскопали факт измены и сотрудничества, трибунал может дать десять-пятнадцать лет, главное – жизнь сохранить. Медленно пошёл назад. Когда он выбрался на берег, Андрей приказал:

– Пистолет на землю, руки подними!

Майор расстегнул ремень, вместе с кобурой бросил на землю, подошёл ближе. Один из солдат обыскал его, протянул Андрею документы.

– Свяжите и на танк его.

Помпотех, стоявший рядом, спросил майора:

– Почему тягач бросил?

– Топливо кончилось, а то бы вы меня только и видели.

– Вот гад!

Помпотех влепил кулаком майору по скуле. Андрей не остановил, у самого руки чесались, но сдержался. Драться можно на равных, а когда человек связан – это уже не равные условия, для настоящего мужика недостойно.

На танке добрались до рембата. В присутствии двух понятых обыскали личные вещи майора. Все найденные записи изъяли – записную книжку, письма, якобы от родных. Андрей знал, что из родни у майора только престарелая мать на Урале, а в письмах почерк молодого человека. Обычно в таких письмах между строчек пишут симпатическими чернилами, дают агенту указания.

Когда майора выводили к машине, многие ремонтники собрались поглазеть. Кое-кто материл, другие молчали. Вполне могла быть ошибка, считали они. Уроки тридцать седьмого, когда НКВД арестовывала соседа, с которым выпивал по праздникам, играл в шахматы, ездил на рыбалку, не прошли даром. То соседа троцкистом объявляли, то дальнего родственника японским шпионом. Во время войны репрессии притихли, но не сошли на ноль полностью, в начале войны многие командиры были обвинены облыжно в трусости и расстреляны. После войны усатый тиран вновь начал кровавые расправы.

После доставки в отдел сразу допрос. Кстати, бегство считалось отягчающим обстоятельством. Сначала майор упорствовал, но когда Андрей ему сунул под нос и его фото и подписку о сотрудничестве с румынами, сник, стал отвечать на вопросы. Допрашивать пришлось три дня с перерывами на сон. Майор назвал всех связников, пособников, а ещё всё, о чём сообщил румынам. Выдавал дислокацию своей бригады, численность, передвижения, общие планы наступательных операций, ставшие ему известными по роду службы.

Временами Андрею хотелось достать из кобуры пистолет и застрелить гада. Своих товарищей предавал, с которыми вместе ел, пил наркомовские сто грамм. Предал Родину, презрел присягу! Довольно быстро удалось закончить дело, передать в трибунал. А уже через четыре дня узнал, что «Кирпич» приговорён за измену к расстрелу и приговор приведён в исполнение. Тогда не тянули с этим. Зачем кормить за счёт преданного народа? От приговора до исполнения полчаса. Тройка в трибунале приговорила, конвойный взвод тут же привёл в исполнение. Зачастую сразу несколько приговорённых.

Несколько раз пришлось столкнуться с националистами. Хуже эсэсманов, потому как ненависть ко всему советскому питали просто нечеловеческую. В основном Западная Украина отличалась, те области, что были присоединены к СССР в 1940 году по договору. Потому как многие в панах ходили, имели обширные земельные наделы, крестьян в холопах, хорошие дома. А советская власть всех уравняла в правах, уже селяне шапку не ломали при встрече.

В начале октября Андрей ехал с водителем по служебным делам. Научен горьким опытом нападений на дорогах, держал на коленях автомат. Пошли сельские дороги, у мостов через реки заставы, проверка документов. На удостоверение СМЕРШ обычно реагировали адекватно, с уважением.

Впереди река и застава из трёх бойцов. По одному бойцу с каждой стороны моста, на берегу, рядом с дорогой, стоит стол, за ним старшина восседает. Подъехали, боец руку поднял, останавливает. При проверке документов всегда подходят сначала к водителю. Проверяется – из какого подразделения машина, документы, есть ли пассажиры, кто такие? Водитель предъявил путевой лист, красноармейскую книжку. Не понравился боец Андрею. Не столько в документы смотрит, сколько в машину, груз его интересует. А нет груза, только один пассажир.

– Ваши документы! – это уже к Андрею.

Показал Андрей, но из рук не выпустил.

– Попрошу передать.

Сотрудники НКВД и СМЕРШа личные документы в чужие руки при проверке не отдавали. Требование солдата Андрея насторожило. А ещё старшина, видя заминку, поднялся из-за стола.

– Шо там такэ?

Похоже – казачки засланные, переодетые националисты. Потому как старшина устав должен знать, как «Отче наш». При виде офицера сам подойти должен, представиться. И кобура у старшины от «парабеллума». По штату положен «наган». Трофейное оружие открыто носили только разведчики полковые, дивизионные, да ещё офицеры контрразведки, неважно какой принадлежности.

– Старшина, ко мне! – скомандовал Андрей.

До старшины в армии ещё дослужиться надо. От рядового все ступени пройти. И гимнастёрка, как и вся форма обычно сидит как влитая. А у этого сапоги немецкие, голенища широкие. В сорок первом – сорок втором годах было, носили трофейные, потому как наши сапоги даже не всем командирам доставались, носили ботинки. У этого гимнастёрка сзади топорщится, как у «партизана». «Партизанами» в войсках уже после войны называли призванных на сборы.

Подозрение всё сильнее – не застава это, а засада бандеровская. Как сидел, так и дал очередь, немного приподняв ствол, в живот солдату. Потом резко автомат развернул и очередь по старшине, не меньше пяти-шести патронов и все в грудь. Мгновенно выпрыгнул из «Виллиса». Покидать его куда быстрее, чем садиться. Боец на другой стороне моста уже успел сорвать с плеча карабин и передёргивал затвор. Щедрая очередь из автомата. Видимо, в кармане «ряженого» лежала граната, и пуля угодила в неё. Взрыв! Облако пыли, дыма. Чудом Андрея не задело осколками, хотя один продырявил лобовое стекло «Виллиса». Наверняка в кармане у бойца была одна из немецких гранат М-34 или М-39, у них радиус разлёта осколков 10–15 метров, наступательные. Если бы была наша Ф-1, то и «Виллис» был, как решето, и Андрею с водителем конец.

Постоял Андрей минуту-другую, держа палец на спусковом крючке, – не шевельнётся ли кто? За это время слух восстановился, журчание воды в реке услышал. После близкого взрыва по ушам «съездило» здорово.

Забросил автомат за спину, подошёл к убитому старшине. Из нагрудного кармана гимнастёрки вытащил документы. Подделка!