– Да плевать, если честно. Истинно то, что преподносится как истина. Мне ли вам объяснять эти примитивные истины, простите за каламбур, – ганзейский босс, бросив покровительственный взгляд на ползающих в макете Московского метрополитена слепых грызунов, поднялся из-за стола. – Говорите, этого Кухулина никто не избирал? Что ж, так давайте мы изберем его, сделаем своим.

– Вы хотите… – на лице секретаря нарисовалось сомнение, – лично встретиться с тем, кто называется Кухулином? На Полянке?

– А почему бы нет, – сказал Главный менеджер. – Бункер наш совсем недалеко, по спецлинии да на скоростной дрезине я мигом окажусь на станции-призраке.

– Осмелюсь заметить, – настороженно произнес человек-сурок, – это весьма опасно. Полянка славится ментальными и парапсихическими аномалиями…

– Я в курсе, но вербовку такой феноменальной личности никому не могу доверить. Даже вам, уважаемый Велислав Андарбекович. Уж не обессудьте.

Секретарь только пожал плечами и, помолчав секунду, сказал:

– Ну, хотя бы пару охранников с собой возьмете?

Главный менеджер согласно кивнул и спешно покинул зал заседаний.

* * *

Феликс Фольгер, Кухулин и Ленора медленно продвигались вдоль заброшенной станции. Абсолютная тьма, разрезаемая блеклыми лучами фонарей, давила с непривычной тяжестью, а гнетущая тишина даже у сверххладнокровного Кухулина вызывала лишь одно желание – закричать. Трудно было понять, отчего у путников выворачивает нутро: ведь ничего здесь нет, если не считать мусора, разбросанного меж грязных пилонов. А может, именно совместное присутствие равнодушной мглы и вопиющего безмолвия превращало станцию-призрак в диковинный замкнутый мирок, живущий по собственным законам и заставляющий случайных путников беспокойно оглядываться по сторонам.

Фольгер предупредил своих товарищей, что Полянка особое и, пожалуй, самое загадочное место во всем метрополитене. Здесь даже с психологически устойчивыми людьми порой происходили странные и нелепые вещи. Иные садисты и развратники после посещения станции-призрака превращались в раскаявшихся грешников и святых, несущих проповедь Света и Любви среди людей, чья кровь давно уже была отравлена Тьмой и Ненавистью. Другие сходили с ума, не выдержав ужаса содеянного, третьи встречались с чем-то таким, что давало им подсказку, как решить сложную жизненную дилемму. Но в любом случае каждый встречал здесь нечто свое, и никогда видения на Полянке не повторялись. Впрочем, попадались и те, кто ничего не чувствовал, не слышал посторонних звуков, не видел бестелесных призраков, не ощущал непонятных запахов. Они просто проходили мимо по своим делам и удивлялись, почему такую замечательную станцию не облюбовали не то что люди, но даже крысы.

– На платформу не поднимаемся, идем вперед и ни на что не обращаем внимания, тут глюк только так можно схватить, – шепнул Фольгер своим спутникам, когда они покинули перегон.

Однако бдительный проводник первым же и попался в сети станции-призрака. Уже в самом конце, когда большая часть пути была преодолена, Феликс услышал звонкий смех. И этот смех принадлежал Еве. Фольгер отчетливо понимал, что его посетили звуковые галлюцинации, что труп сестры гауляйтера, подобранный ганзейскими рабочими, хранится в каком-нибудь станционном морге и ждет захоронения, но ничего с собой поделать не мог.

– Я сейчас, – прошептал он, запрыгнул на платформу и исчез во тьме.

– Я с тобой! – откликнулась Ленора и рванулась за своим новым другом, но Кухулин ее удержал:

– Погоди, львенок.

– Не трогай меня, – резко огрызнулась девушка, попытавшись отдернуть руку.

Кухулин ничего не ответил, лишь сощурился и мгновение спустя отпустил жену. Ленора, оказавшись на платформе, так же, как и Фольгер, была поглощена темнотой и безмолвием. Суператор остался один. Интуиция подсказывала ему не препятствовать товарищам. Каждый должен разбираться со своими кошмарами наедине, ибо если не желаешь впускать постороннего в свой внутренний мир, никто и никогда тебе не поможет, а если и пожелает помочь, то сделает только хуже.

Вдруг Кухулин почувствовал, как мгла надвигается на него, будто некто бесшумно шел навстречу и гнал впереди себя беспросветную тьму. Суператор не испугался и даже не подумал вскинуть автомат, преспокойно висящий у него на плече. Он направил фонарь в сгущающуюся бездну и увидел приближающийся размытый силуэт.

Смех, казалось, раздавался отовсюду. Фольгер беспрестанно вертелся на месте, освещая то обледенелые пилоны, то груды мусора, то изогнутый грязно-бледный потолок. Наконец, Феликс не выдержал и закричал:

– Ева, милая! Покажись! Прошу тебя!

Разумеется, он понимал, что этот бесподобный заразительный смех – лишь плод фантазии, ментальное искажение реальности, морок, беспощадно играющий на человеческих эмоциях. Но разум не мог совладать с вырвавшимися из глубин чувствами. Древний, давно потухший вулкан неожиданно проснулся, и раскаленная лава ревущим огненным фонтаном вырвалась наружу.

– Ева, покажись! Я люблю тебя, слышишь!

Фольгер продолжал крутиться, выкрикивая то, что никогда не произносил вслух. Теперь он жалел об этом. Очень жалел.

– Я люблю тебя, милая! Люблю! Слышишь!

Смех неожиданно стих, и Феликс почувствовал, как маленькие ледяные мурашки, безжалостно прокалывая кожу крохотными острыми лапками, засеменили по его спине. Сзади кто-то был. Мужчина резко повернулся и зажмурился от яркого свечения…

Ленора, запрыгнув на платформу, побежала следом за Фольгером, но уже через секунду-другую потеряла его из виду. Она оказалась в кромешной тьме, которую не мог пробить даже луч фонаря, тонущий в непроглядной бездне на расстоянии вытянутой руки. Девушка почувствовала, как глаза ее непроизвольно расширяются; она открыла рот, но закричать так и не смогла. Вязкая мгла устремилась ей в горло и ноздри, запорошила глаза, сдавила грудь, сгустилась до предела. Ленора судорожно глотнула тягучий воздух, застрявший на полпути к легким. Она поняла, что задыхается и сейчас умрет, так и не сумев позвать на помощь. А потом пришло беспамятство…

Кухулин приблизился к силуэту и разглядел в нем мужчину в плаще с капюшоном, под которым виднелся серого цвета камуфляж. За незнакомцем стояли два здоровенных амбала с респираторами на лицах. Что удивительно – мордовороты были одеты в английские классические костюмы.

– Господин Кухулин, – учтиво произнес незнакомец, – станция Полянка славится своими паранормальными трюками. Как вы считаете, я реальный персонаж или лишь галлюциногенный плод соприкосновения вашего сознания с неизвестной аномалией?

– Я могу задать вам точно такой же вопрос, господин… не знаю, как там вас… – не растерялся суператор. – Вполне вероятно, что я только мерещусь вам, а наяву вы разговариваете с коробкой, донельзя наполненной бесполезным хламом.

Незнакомец холодно засмеялся и погрозил пальцем:

– А вы не так просты, как можно подумать.