– Когда она ее прислала?

– Наверное, в тот день, когда я смылась от Диксонов. Доставлено лично.

– Это в канцелярии сказали, что твоя мама принесла ее сама?

– Нет, я просто предположила.

– И что там говорилось?

– Чтобы я вечером пришла домой. Что мои мама и папа собираются поменять жизнь. Начать с чистого листа.

– Похоже, они решили переехать.

– На этот счет я не была уверена, но понимала, что такое возможно. Главное, как только я получила записку, то сразу захотела сделать ноги из дома Диксонов. И тем же вечером забросила их фотки в агентство по опеке.

– Но как насчет автобуса?

– Это тоже было в записке. Мама сказала: если их не будет дома, чтобы я шла на автовокзал «Аутта Таун» и села на рейс сто двенадцать до Нью-Йорка. А они завтра утром встретят меня на автостанции управления порта. И вложили наличные в конверт, где была записка.

– Ты узнала мамин почерк?

– Записка была напечатана.

– Она часто присылала тебе напечатанные записки?

– Иногда. Пользовалась компьютером в закусочной. Там есть принтер.

– А почему просто не прийти в школу и не поговорить с тобой напрямую?

– Ей не разрешали. Я была в опеке. Ей не разрешали видеться со мной. Но она могла оставлять записки в канцелярии.

Роби откинулся на спинку кресла.

– Думаете, мама не писала эту записку? – Джули впилась в него взглядом.

– Думаю, весьма высоки шансы, что не писала.

– А зачем кому-то еще передавать мне эту информацию? И наличные?

– Затем, что кому-то требовалось усадить тебя в этот автобус. И слишком уж большое совпадение, что стоило тебе войти в дом, как к твоим родителям является субъект с пистолетом и начинает стрелять. И сама подумай, Джули: ты всерьез полагаешь, что человек, убивший твоих родителей, дал бы тебе улизнуть?

– Вы хотите сказать, все это подстава? И мне дали убежать? Чтобы я села в тот автобус?

– Да. Мы всё гадали, где были твои родители со времени, когда твоя мама ушла с работы, и до времени их прихода в дом. Думаю, их похитили и держали под замком, пока не увидели, что ты проскользнула в дом.

– Но автобус заминировали. Если они собирались убить меня, почему не сделать это прямо дома?

– Не думаю, что таймер бомбы с датчиком движения был включен. По-моему, план состоял в том, что, если мы сойдем с автобуса, ее взорвут дистанционно. А если б не сошли, бомбу не трогали бы. Мы сошли бы в Нью-Йорке. Но этого не произошло бы.

– Почему?

– Человеку, убившему твоих родителей, приказали сесть в автобус и убить тебя. Очевидно, он не знал о бомбе, иначе ни за что не сел бы в него. Лояльность – одно, а жажда смерти – совсем другое. Они рассчитывали на тот факт, что я вмешаюсь, когда этот тип набросится на тебя. Тогда наиболее вероятным результатом будет, что мы оба сойдем с автобуса.

«Особенно если знали, от чего я бегу», – отметил Роби про себя.

– Вы говорите «мы», словно мы выступаем в паре.

– Думаю, именно так и случилось. Мы должны были объединиться.

– Но почему? Разве они не хотели нашей смерти?

– Очевидно, нет.

– Я могла пойти в полицию из-за родителей. А вы расследуете дело. Зачем им могло такое понадобиться?

– Они могли правильно предположить, что в полицию ты не пойдешь. И, может статься, они хотели, чтобы я повел расследование.

– Это бессмыслица.

– Если я прав, для кого-то это имеет смысл.

– Но разве они не боялись, что родители что-то мне сказали? Если из-за этого они убили этих других людей, то почему не меня?

– Ты уже ответила на этот вопрос. Ты была в опеке, вне досягаемости для родителей. Без мобильника. И когда твоя мама сказала субъекту, что ты ничего не знаешь, по-моему, они знали, что это правда.

Роби расстегнул молнию рюкзака, достал плюшевого мишку и фото, взятое из ее дома, и протянул Джули.

– Зачем вы туда ходили? – спросила она, глядя на эти предметы.

– Чтобы посмотреть, не прозевал ли я что-нибудь.

– И?..

– Ага. Они хотели, чтобы я заметил кровь. Хотели, чтобы я знал, что твои родители мертвы.

– Это и я могла вам сказать.

– Не в этом суть. Сверх того им хотелось, чтобы я знал, что мной играют.

– А как же мужик в переулке с винтовкой? Если они хотели, чтобы мы улизнули, зачем посылать его за нами? Автобус уже взорвался.

– Поначалу я думал, что это изменение планов с их стороны. Дескать, они хотели моей смерти, а потом расхотели. Но теперь я думаю, что они с самого начала планировали позволить мне уйти. Но знали, что, если это будет слишком легко, я проникнусь подозрениями.

– Легко?!

– У меня более высокие стандарты, чем у большинства, – во всяком случае, когда речь о выживании. Они должны были послать за мной еще кого-нибудь. Вероятно, это был снайпер из квартиры Уинд.

– Но если они хотели, чтобы в живых остались и вы, и я, это означает, что мы им зачем-то нужны… – медленно проговорила Джули.

– Именно так я и думал.

– Но зачем?

– Никто не прикладывает такой уймы усилий, не убивает такого множества людей без чертовски важной причины.

– И мы увязли в самой ее середке.

– Нет, мы увязли прямо перед ней, – возразил Роби.

Роби двинулся в путь вместе с Джули. Заставил ее собрать в рюкзак почти все вещи, толком ничего ей не объяснив.

Маневрируя на «Вольво» в уличном потоке, время от времени он поглядывал на нее. Перехватив его взгляд не раз и не два, Джули поинтересовалась:

– Что вы всё на меня смотрите?

«Почему я смотрю на нее? – задумался Роби. Ответ был под рукой, хоть и нежеланный. – Я несу ответственность не только за себя, и это доводит меня до безумия».

Его телефон зажужжал. Звонила Вэнс.

– Роби, вам нужно подъехать.

– Что там?

– Свидетельница Мишель Коэн видела, как с автобуса, прежде чем тот взорвался, сошли мужчина и девочка-подросток. А еще она сказала, что пистолет мужчины отлетел и угодил под машину. Это и есть пистолет, который мы нашли, связывающий дело с убийством Уинд. Значит, связь определенно есть. Я была права.

– Где же она была во время всех этих событий? И почему объявилась только теперь?

– Она замужем и выходила из отеля в том районе, проведя время с мужчиной, ее мужем не являющимся.