Ты многого не знаешь, Мартин… К примеру, ты даже не догадываешься о том, что твоя дочь Луиза родила двух младенцев, тела которых были покрыты мутациями. Их предали эвтаназии, согласно «Акту о человеческой расе». Но об этом знают лишь два человека — я и доктор Грэм, в клинике которого проходили роды. Зная, как ты жаждал стать дедушкой, я понял, что упускаю из рук рычаг манипулирования твоей персоной. Поэтому доктор Грэм получил очень хорошие деньги за то, что сохранил всё в секрете, а также поспособствовал подбору кандидатур на роль внучек Императора — Анны и Кати… В них нет ни капли твоей крови, Мартин… Это была лишь имитация, дающая возможность косвенно управлять тобой посредством эмоциональных связей. Благодаря такой предусмотрительности, я был принят в императорскую семью, и ты стал доверять мне, поставив на должность главнокомандующего… Вот так, Мартин… Ты всегда считал меня «тщеславным идиотом», но парадокс в том, что «идиот» займет место Десятого Императора… Осталось сделать одно дело…

Произнеся эти слова, Вайс взял со столика ампулу с ядом и вставил её в протез правой руки Мартина Вуда. Когда содержимое попало в кровь старика, Николас вынул ампулу из протеза, завернул в платок вместе с коробкой и небрежно кинул в портфель. Вставив в протез ампулу с проксицином, Вайс аккуратно положил руку Императора поверх одеяла. Взяв портфель, он достал из кармана платок и протер им свой лоб. Оглядевшись по сторонам, Николас ровным шагом двинулся к выходу.

Когда Николас Вайс захлопнул за собой двери императорских покоев, Мартин Вуд был уже мертв…

Но не яд стал причиной смерти Девятого Императора. Причиной смерти стали слова, произнесенные Николасом Вайсом. Сердце Императора не выдержало и остановилось навсегда…

* * *

Личный кабинет Императора Мартина Вуда, расположенный на третьем этаже императорского дворца, хранил печать траура по внезапно усопшему хозяину, торжественно погребенному десять дней тому назад. На окнах кабинета, которые выходили во внутренний двор, висели плотные темные шторы, заслоняющие яркие лучи полуденного солнца. Пространство кабинета было украшено черными лентами и венками, на которых были указаны инициалы скорбящих. На массивном столе, который стоял в центре кабинета, пышно расположился самый большой венок, заботливо выбранный зятем усопшего. Венок украшала багровая лента, на которой золотыми буквами было вышито: «От семьи». Голографические обои, расположенные на стенах, проецировали восторженные воспоминания современников об усопшем, восхваляя его деяния и заслуги перед Империей…

Тишину кабинета нарушил щелчок замка, и на пороге появился Николас Вайс, торжественно одетый по случаю предстоящей интронизации, на которой будет избран Десятый Император. Он вальяжно прошел по кабинету и, оглядев пространство вокруг себя, стал прикидывать в уме, какие перестановки следует сделать, после того как «подготовленное» большинство проголосует за его кандидатуру. Вайс полностью был уверен в своей победе, так как большинство членов Сената сидело у него «на крючке», а наживкой, в зависимости от обстоятельств, были компромат, лесть и деньги.

Довольный собой, Вайс размышлял о том, сколько лет и сил ушло у него на то, чтобы оказаться в шаге от заветной цели. Все эти десять дней, прошедшие со дня похорон, казались ему мучительно длинными. Он не спал ночами, обдумывая свои дальнейшие действия, после того как станет Десятым Императором. Вспомнив, зачем пожаловал сюда, Николас громко произнёс:

— Заносите!

В кабинет вошли носильщики, державшие с двух сторон большой прямоугольный предмет, на который была накинута холщовая ткань. Поставив предмет к стене возле стола, носильщики быстро покинули помещение, предусмотрительно закрыв за собою двери. Вайс, проведя ладонью по верхнему ребру предмета, снял покрывало.

Перед ним предстало полотно «Имперский ответ в Антарктике» кисти художника Делакруа. Изначально это был заказ Кристины — жены викария Виктории. Но Вайсу картина так понравилась, что он заставил художника продать ему эту работу, приказав при этом изменить лицо Девятого Императора на его, Вайса, профиль. «В этом есть что-то пророческое», — подумал про себя Николас, рассматривая элементы сюжета. Его серьёзное лицо, запечатленное на картине, пристально смотрело куда-то вдаль на фоне акритской флотилии, венцом которой являлся имперский флагман «Гиперион Прайм». Внизу композиции изображался прохладный прибрежный пейзаж Антарктиды, берега которой покрывали следы давно отступивших ледников.

Удовлетворительно покачав головой, Николас Вайс посмотрел на часы и, накинув покрывало на полотно, вышел из кабинета покойного. Он двинулся в сторону Сената, дабы, исполнив все формальности, связанные с интронизацией, взойти на престол.

Как отметил сам Вайс, заходя в зал Сената, многие из присутствующих проявляли неслыханную учтивость к его персоне. Вайсу это льстило, и он, одарив заискивающие взгляды и кивки улыбкой, проследовал на своё место главнокомандующего армией, которое располагалось за круглым столом. Элита метрополии и высокопоставленные военные сидели на стульях, которые располагались в композиции, схожей с амфитеатром.

Члены Сената — десять викариев, главный Судья, глава Спектрата и главнокомандующий армией, согласно «Закону об Императорском доме» от 2569 года, должны были путем голосования выбрать из своего состава Десятого Императора.

Некоторые члены круглого стола отсутствовали. До начала интронизации ещё оставалось десять минут, так что Вайс начал предаваться глобальному анализу своих идей, которые он реализует, будучи Десятым Императором. Он никак не мог найти ответа на вопрос, что делать дальше с Аланом Филипсом. Нет, в ближайшей перспективе он, конечно, будет партнером Алана, полностью полагаясь на Спектрат в первые годы своего правления метрополией, но что будет через 10 лет? Николас всегда испытывал какую — то тревогу и неуверенность, когда имел дела с людьми ему неподвластными. Неподвластные ему люди характеризовались неопределенностью, которую расчетливый Николас всегда предпочитал избегать.

Гонг, предвещающий начало процедуры интронизации, вернул мысли Вайса в зал Сената. Люди, до этого общавшиеся между собой, стали рассаживаться по своим местам. Шум в зале стал постепенно затихать, оставляя членов Сената, сидящих за круглым столом, в атмосфере молчаливого ожидания. Собрались почти все участники голосования, кроме главы Спектрата Алана Филипса. Вайс окинул взглядом зал Сената, надеясь на то, что Алан с кем — то, возможно, разговаривает. Но его нигде не было.

Раздался финальный гонг, означающий начало торжественного заседания. Члены Сената переглянулись, пытаясь понять, куда делся Алан Филипс, но в итоге встали без него и хором произнесли клятву верности Империи. Когда участники присели, в зал влетел запыхавшийся Филипс, который последовал не на своё место, а на трибуну, возвышающуюся на постаменте. Взойдя на неё, Алан перевел дыхание и обратился к присутствующим:

— Господа, прошу тишины… Я извиняюсь за то, что нарушаю этот торжественный момент, но того требуют вновь открывшиеся обстоятельства. Как вам известно, мною было проведено тщательное расследование смерти Императора Мартина Вуда. Эксперты, проводившие вскрытие тела отца нации, пришли к выводу о том, что сердце человека, который неустанно трудился на благо Империи, не выдержало нагрузки… Но дополнительная экспертиза обнаружила в теле Мартина частицы яда… — после этих слов Алан обвёл взглядом собравшихся и резюмировал свою речь. — Господа, Девятый Император Мартин Вуд, нареченный нами после смерти Храбрым, был отравлен…