class="v">  Вечный гимн поют!

«Не убивайте голубей!..»

Не убивайте голубей!

Их оперенье – белоснежно,

Их воркование так нежно

Звучит во мгле земных скорбей,

Где все – иль тускло, иль мятежно.

Не убивайте голубей!

Не обрывайте васильков!

Не будьте алчны и ревнивы;

Свое зерно дадут вам нивы

И хватит места для гробов,

Мы не единым хлебом живы, –

Не обрывайте васильков!

Не отрекайтесь красоты!

Она бессмертна без курений,

К чему ей слава песнопений,

И ваши гимны, и цветы,

Но без нее бессилен гений.

Не отрекайтесь красоты!

Песни без слов

«Я спала и томилась во сне…»

Я спала и томилась во сне,

Но душе усыпления нет,

И летала она в вышине,

Между алых и синих планет.

И, пока я томилась во сне,

Все порхала она по звездам,

На застывшей и мертвой луне

Отыскала серебряный храм.

В этом храме горят имена,

Занесенные вечным лучом.

Чье-то имя искала она

И молилась, – не помню о чем.

Но, как будто, пригрезилось мне,

Что нашла я блаженный ответ

Там – высоко, вверху, в вышине,

Между алых и синих планет.

«Грезит миром чудес…»

Грезит миром чудес,

В хрусталях и в огне,

Очарованный лес

На замерзшем окне.

Утра зимний пожар

В нем нежданно зажег

Полный девственных чар

Драгоценный чертог. –

И над жизнью нанес

Серебристый покров

Замерзающих грез,

Застывающих снов.

«Море и небо, небо и море…»

Море и небо, небо и море

Обняли душу лазурной тоской.

Сколько свободы в водном просторе,

Сколько простора в свободе морской!

Дальше темницы, дальше оковы,

Скучные цепи неволи земной.

Вечно-прекрасны, чудны и новы,

Вольные волны плывут предо мной.

С тихой отрадой в радостном взоре

Молча смотрю я в лиловую даль.

Море и небо! Небо и море!

Счастье далеко. Но счастья не жаль.

«Под окном моим цветы…»

Под окном моим цветы

Ждут прохладной темноты,

Чтоб раскрыться – и впивать

Росной влаги благодать.

Надо мною все нежней

Пурпур гаснущих огней.

Месяц, бледен и ревнив,

Выжнет цвет небесных нив.

Тихих слез моих росу

Я цветам моим снесу.

Грусть вечернюю отдам

Догоревшим небесам.

«Шмели в черемухе гудят о том, – что зноен день…»

Шмели в черемухе гудят о том, – что зноен день,

И льет миндальный аромат нагретая сирень.

И ждет грозы жужжащий рой, прохлады ждут цветы.

Темно в саду перед грозой, темны мои мечты.

В полях горячий зной разлит, но в чаще тишина.

Там хорошо, там полдень спит и дышит жаром сна.

Шмели в черемухе гудят – «Мы сон его храним.

Придет гроза, – воскреснет сад – и сны замрут, как дым.

Полдневных чар пройдет угар, и будет грусть по ним.

На страже полдня мы гудим. Мы сон его храним».

После грозы

Затихли громы. Прошла гроза.

На каждой травке горит слеза.

В дождинке каждой играет луч,

Прорвавший полог свинцовых туч.

Как вечер ясен! Как чист эфир!

Потопом света залит весь мир.

Свежей дыханье берез и роз,

Вольней порханье вечерних грез.

Вздымают горы к огням зари

Свои престолы и алтари,

Следят теченье ночных светил

И внемлют пенью небесных сил.

Голоса

Голоса зовущих

1.

Когда была морскою я волной,

Поющею над бездной водяной,

Я слышала у рифа, между скал,

Как чей-то голос в бурю простонал:

  «Я здесь лежу. Песок мне давит грудь.

  Холодный ил мешает мне взглянуть

  На милый край, где хижина моя,

  Где ждет меня любимая семья».

Так кто-то звал, отчаяньем томим.

Что я могла? – Лишь плакать вместе с ним,

И пела я: забудь печаль твою!

Молчи. Усни. Я песнь тебе спою.

2.

  Когда, легка, пушиста и светла,

  Воздушною снежинкой я была,

  В метель и мрак, под снежной пеленой,

  Мне снова зов послышался родной:

«О, где же ты? Откликнись! Я – один,

Бреду в снегах засыпанных равнин,

Мне не найти потерянных дорог.

Я так устал, так страшно изнемог».

  Предсмертный сон – как смерть – неодолим.

  Что я могла? – замерзнуть вместе с ним

  И светлый мир хрустальной чистоты

  Вплести в его последние мечты.

3.

Когда я слабой женщиной была

И в этом мире горечи и зла

Мне доносился неустанный зов

Неведомых, но близких голосов, –

  Бежала я их слез, их мук, их ран!

  Я верила, что раны их – обман,

  Что муки – бред, что слезы их – роса.

  Но громче, громче звали голоса.

И отравлял властительный их стон

Мою печаль, мой смех, мой день, мой сон.

Он звал меня. – И я пошла на зов,

На скорбный зов безвестных голосов.

Ангел Скорби

Кто в молитве тихой

Здесь чело склонил,

Реет над крестами

Брошенных могил?

Тень от крыльев черных

Стелется за ним…

Это – Ангел Скорби

Чистый серафим.