А полузвон продолжался.

Водитель зубы сцепил и стал пристальней вперед всматриваться.

«Что он там увидеть хочет? И так ведь все видно!» – раздраженно подумал Кукутис.

А водитель тем временем скорость сбросил и, доехав до заправки, на нее свернул. Только не к бензоколонкам, а на парковку. Мотор выключил, из машины вышел, обошел ее и дверцу со стороны Кукутиса открыл. Холодный ветерок дыхнул в лицо старику.

– А ну выйдите! – попросил хозяин «мерседеса».

Выбрался Кукутис наружу и понял, что странное полузвонкое тарахтение вместе с ним вышло. Сделал три шага в сторону от машины – и звук этот вместе с ним отошел.

Водитель тоже к пассажиру вплотную приблизился, прислушался, потом на корточки сел, медленно сел, так, словно на ходу проверяя: из какой части тела у Кукутиса звон доносится.

– Это у вас в ноге, – изумленно произнес он наконец. И костяшкой согнутого указательного пальца правой руки по деревянной ноге Кукутиса стукнул.

– Что за чертовщина! – наклонился и Кукутис к своей ноге.

Поднял штанину, дотронулся ладонью до гладкого полированного дерева. Зацепил пару маленьких серебряных колечек. Почувствовал вибрацию, совпадавшую с ритмом странного телефонного звонка. Нашел место, где вибрация показалась сильнее. Потянул в том месте за колечко, вытащил прямоугольную крышечку, под которой когда-то давно две плитки шоколада прятал. И тут же полузвон громче стал. Поставил Кукутис деревянную ногу так, чтобы отверстие этой ниши вниз к земле наклонилось. Тряхнул тяжелой ногой. И в подставленную под нишу ладонь выпал мобильный телефон – тот самый, который мальчишка Вольфганг ему показывал. Сначала захотелось его сразу куда-то выкинуть, как болотного гада. Неприятно ведь в руке что-то дрожащее и неживое держать!

– Возьмите! – протянул Кукутис водителю телефон на ладони. – Я не знаю, как его выключить!

Хозяин «мерседеса» поднес мобильник к глазам и прицельно правым пальцем нажал одну из кнопок. В мир вокруг двух стоявших на парковке мужчин вернулась гармония, вернулась тишина. Рядом по дороге шипели шинами машины.

– Вот озорник! – улыбнулся Кукутис. – Это он мне нарочно свой телефон в ногу спрятал! Подумал, что я враг прогресса! Да какой же я враг? У меня просто для прогресса места нет в карманах! И в ноге свободного места нет… Хотя нет же, он ведь нашел! Это потому, что я, когда шоколадки съел, новые не купил!

Водитель смотрел на Кукутиса странным, несколько раздраженным взглядом. Он вероятно уже и не рад был, что согласился соседского гостя до Фулды довезти!

– Вы его Вольфгангу верните, – попросил, кивнув на телефон в руке у водителя, Кукутис.

– Конечно, – ответил тот и пошел к своей дверце.

Кукутис тоже сел в машину. Почти неслышимо завелся мотор, и коричневый «мерседес» снова на дорогу выехал.

Вздохнул одноногий странник с облегчением и поймал себя на мысли о том, что и ему сейчас тишина нравится, что и ему сейчас хочется, чтобы тишина продолжалась, чтобы водитель молча вел машину и чтобы никакой новый назойливый звон или шум рядом не возникал.

Субботнее утро поразило Клаудиюса своей удивительной тишиной. Открыв глаза, он неподвижно смотрел на белый потолок и желтый абажур. За окном разливался яркий солнечный свет. Хотелось оказаться там, во дворе, в парке, под солнцем, но неприятная разбитость, физическая усталость удерживала Клаудиюса на широкой, мягкой кровати.

Он повернулся на бок к окну, и в голове зашумело. Зашумело, как вчера на кухне, когда китайцы раскладывали еду по тарелкам.

Гости прошлым вечером потребовали, чтобы обязанности официантов взяли на себя Ингрида с Клаудиюсом. Китайцам эта идея понравилась. Они даже угостили молодую пару тем же, что подавалось для гостей: «спагетти дель маре» с вкусными, хрустящими на зубах осьминожками и креветками.

И вот когда ужин неспешно подошел к концу, седой Роман попросил Клаудиюса остаться и посидеть с ними в «узком мужском кругу». Анжела отправилась спать. На столе появились несколько разных бутылок виски. Клаудиюс принес квадратные стаканы из толстого стекла. Вызвался сходить на кухню за льдом.

– Зимой? Не надо, – остановили его гости.

Седой Роман расставил бутылки в определенном порядке. Потом пояснил: «Будем плыть вверх! От островного виски до высокогорного!»

Наливал он по чуть-чуть. Сам пил смакуя, как на дегустации. Трое молодых людей старались копировать его, даже стаканы ко рту подносили так же медленно, но на их лицах, в отличие от лица их старшего приятеля, не прочитывалось удовольствие, только любопытство.

– А вы хорошо знаете господина Кравеца? – спросил через некоторое время Клаудиюс, ощутив, как выпитый виски с каждой минутой добавляет ему смелости.

– Нет, – мотнул головой Роман. – Я с ним только по скайпу общался. Но вроде мужик нормальный. За работу расплачивается вовремя. А сюда нас позвал – это вроде как бонус!

– А что вы для него делаете? – поинтересовался молодой литовец.

– Разное, – Роман отмахнулся. – Присматриваем за его бизнесами. А ты как сюда попал?

– Жена. Она где-то объявление о вакансиях прочитала!

– Да, она у тебя бойкая! – закивал седой. – За такой глаз да глаз нужен! – и он подмигнул Клаудиюсу.

Желание продолжать общение у Клаудиюса пропало, но и уйти из-за стола было невежливо. И он просто пил виски, медленно пригубливая, смакуя, ожидая, когда же гости сами решат разойтись.

Однако вместо того, чтобы разойтись, они попросили Клаудиюса подняться наверх, разбудить их спутницу Анжелу и убедить ее спуститься к ним в зал. Дверь в спальню «Беатрис» оказалась открытой. Анжела спала на той же кровати, на которой пару ночей назад они с Ингридой сладко утешались друг другом. Воспоминание об этом сыграло с Клаудиюсом злую шутку, или виной все-таки был выпитый виски, но когда он пытался разбудить брюнетку, поглаживая ее по голому плечику, она остановила его ладонь своей, опустила его ладонь к своей груди, и тут он обмяк, поддался, и уже через пару минут обжегся жаром ее тела под теплым пуховым одеялом. Электроны, молекулы, бог его знает, что это было, толкнувшее его в спину, но только энергия, возникшая неожиданно в теле Клаудиюса, вырвалась наружу с такой страстью, что Анжела жалобно застонала, тоже прижимаясь всем телом к неожиданному ночному любовнику, обхватывая его руками и ногами. Эта энергия, как цунами, накрыла его с головой, остановила мысли. И только полчаса спустя, растраченная, она ушла, исчезла, оставив Клаудиюса в состоянии сладкой усталости. И мысли вернулись. Вместе со страхом, что сейчас вот-вот кто-то из гостей может зайти в незакрытую дверь спальни «Беатрис». Зайти и спросить, почему они с Анжелой не спустились вниз?

Клаудиюс еще обнимал Анжелу, а мысли уже отодвигали его от нее, мысли пугали, просили, требовали. И он им уступил. Хорошо, что объятия Анжелы ослабли. Она то ли спала, то ли находилась в состоянии той самой сладкой усталости, которая, если бы не мысли, еще долго могла бы приносить Клаудиюсу удовольствие.