Я не знал, на ком сорвать злость: Лоу хотел побыстрее закрыть дело, Миллард хотел справедливости, а я возвращался домой, где меня ждали газетные заголовки, в которых я представал полным кретином.

— Что насчет Дюланжа? Хочешь его снова допросить?

— И слушать этот бред про поющих тараканов? Нет. Кэролл рассказал ему, что мы все знаем. Он сказал, что придумал эту историю с убийством, чтобы про него писали в газетах. Он хочет помириться со своей первой женой и надеется, что вся эта история вызовет у нее сочувствие. Я попытался с ним поговорить, но он опять стал нести чушь. Нам он уже точно ничего нового не расскажет.

— Ну и слава богу.

— Вот именно. Джо увольняют на гражданку, а мы через сорок пять минут улетаем в Лос-Анджелес. Поэтому одевайся, напарник.

Я напялил свою затасканную одежду, мы с Рассом вышли к воротам и стали ждать джип, который должен был отвезти нас на аэродром. Я увидел приближающуюся издалека высокую фигуру в военной форме. От холода меня стал бить озноб; фигура приближалась. Наконец я понял, что это был не кто иной, как капрал Джозеф Дюланж.

Подойдя к нам, он развернул утренний таблоид и, указав на свою фотографию на первой странице, сказал:

— Про меня на целую страницу, а про тебя всего несколько строчек, как и надо про всех Гансов.

Почувствовав в его дыхании запах Джонни Реда, я вломил ему прямо в челюсть. Дюланж рухнул на землю, словно тонна кирпичей; моя правая рука заныла. Расс Миллард посмотрел на меня, словно миссионер на упрямого язычника. Я сказал:

— Не будь таким правильным. Не строй из себя святошу.

Эллис Лоу сказал:

— Я организовал эту встречу по нескольким причинам. Во-первых, чтобы извиниться перед тобой, Баки. За то, что раньше времени объявил убийцей Дюланжа и поспешил сообщить об этом своим друзьям-газетчикам, а в итоге пострадал ты. Приношу свои извинения.

Я посмотрел на Лоу и сидящего рядом Фрици Фогеля. «Встреча» проходила в гостиной дома Фогеля; в заголовках газет, вышедших за последние два дня меня описали как рвущегося в бой полицейского, который идет не тем путем.

— Что вы хотите, мистер Лоу?

Фрици засмеялся; Лоу сказал:

— Называй меня Эллис.

Субординация опустилась на новый уровень — гораздо ниже того, на котором стояла выпивка и закуска из сухих крендельков, которые напекла в знак уважения фрау Фогель. Через час я должен был встречаться с Мадлен и внеслужебное панибратство с моим боссом не входило в мои планы.

— Хорошо, Эллис.

Лоу не понравился мой тон.

— Баки, наши взгляды в прошлом довольно часто не совпадали. Возможно, они не совпадают и сейчас.

Но я думаю, что по некоторым вопросам они сходятся. Нам обоим хочется, чтобы дело Шорт было как можно быстрее закрыто и мы наконец вернулись к обычной работе. Ты, я знаю, хотел бы вернуться в Отдел судебных приставов. И как бы мне ни хотелось поймать и осудить убийцу, я думаю, сейчас мое участие в расследовании вышло из-под контроля и мне пора вернуться к своим старым судебным делам. Я чувствовал себя как карточный шулер, у которого выпал королевский флеш.

— Чего ты хочешь, Эллис?

— Я хочу, чтобы ты возвратился в Отдел завтра; но перед этим я хотел бы в последний раз попытаться раскрыть дело Шорт и уж потом заняться своими старыми делами. Баки, мы с тобой оба пришли со стороны. Но вот Фрици, допустим, когда станет лейтенантом, хотел бы видеть тебя своим напарником и...

— Расс Миллард тоже хотел бы меня в напарники, когда Гарри Сирз уйдет на пенсию.

Фрици взялся за свою рюмку.

— Ты слишком жесткий человек, чтобы с ним работать, парнишка. Он как-то говорил, что ты не умеешь себя контролировать. Старина Расс — особа чувствительная, а я как раз твой тип.

Замечание попало в точку; я вспомнил о том отвращении с которым посмотрел на меня Расс, когда я нечаянно ударил Джо Дюланжа.

— Так чего же ты хочешь, Эллис?

— Ну что ж, Дуйат, я скажу. В городской тюрьме до сих пор остаются четыре человека, сознавшиеся в убийстве. У них нет алиби на тот период, когда пропала Бетти Шорт, во время первых допросов они несли какую-то околесицу, к тому же ведут себя очень буйно, настоящие припадочные психи. Я хочу, чтобы их заново допросили, но уже с применением соответствующих методов. Это будет в основном физическая работа, и Фрици хотел взять себе в помощники Билла Кенига, но я считаю, что его слишком часто заносит, и поэтому выбрал тебя. Итак, Дуайт, да или нет. Назад, в Отдел судебных приставов или в Отдел по раскрытию убийств, где Расс Миллард еще не скоро от тебя избавится. Он очень выдержанный и терпеливый человек, Дуайт. Тебе придется ждать очень, очень долго.

Мой королевский флеш рассыпался.

— Да.

Лоу просиял.

— Тогда поезжай сейчас в тюрьму. Надзиратель ночной смены выписал на этих четырех пропуска на выезд. На охраняемой автостоянке стоит автофургон. Ключи зажигания под ковриком в салоне. Отвезешь подозреваемых на Саут Аламеда, 1701. Там тебя будет ждать Фрици. В общем, с возвращением в Отдел судебных приставов, Дуайт.

Я встал. Лоу, взяв одно печенье, стал его аппетитно надкусывать; а Фрици трясущимися руками осушил свою рюмку.

Психи ожидали меня в камере для задержанных. Одетые в тюремные робы, они были закованы в наручники и ножные кандалы. К пропускам на выезд, которые мне дал надзиратель были прикреплены фотографии и досье на каждого из подозреваемых; когда дверь камеры автоматически открылась, я сверил их лица с фотографиями.

Пол Дэвид Орчард был небольшого роста дородным мужчиной с приплюснутым носом, занимавшим чуть ли не половину лица, и длинными напомаженными волосами; Сесил Томас Деркин оказался лысым, веснушчатым мулатом лет пятидесяти, ростом шесть с половиной футов. Чарльз Майкл и Айсслер выделялись своими запавшими карими глазами, а Лорен Бидвел своим хрупким телосложением и темными пятнами на коже, а также постоянным дрожанием. Он выглядел настолько жалким, что я даже перепроверил его досье, чтобы убедиться, что это действительно преступник; судимости за растление малолетних, начинавшиеся еще в 1911 году, не оставили больше никаких сомнений.

— Выходите, — бросил я. — Пошевеливайтесь.

Волоча по полу цепи и широко расставив ноги, вся четверка поплелась к помосту. Я указал им на боковую дверь рядом с помостом; надзиратель открыл ее снаружи. Один за другим психи проследовали на стоянку; пока я подгонял к зданию полицейский фургон, эти четверо были под прицелом тюремщика.

Когда я подъехал, он открыл дверь машины; в зеркало заднего вида я стал следить за тем, как мои пассажиры грузятся в фургон. Залезая в него, они вдыхали свежий ночной воздух и о чем-то перешептывались друг с другом. Когда погрузка закончилась, надзиратель посигналил мне своим пистолетом и я тронулся с места.