Но отпускать от себя Блисса Гэбриел не хотел и перестал доверять ему в должной мере, поняв, что тот собирается вроде как покончить с их отношениями и в скором времени отказаться от выполнения заказов. Тогда-то Блисса вместе с Луисом и приставили к семейству Ловейнов в качестве временного караула. А с убийствами Блисс завязывал – если не навсегда, то, во всяком случае, на время.

Работа была не бей лежачего, и напарники коротали время как могли. Ночами, когда Ловейны спали, Блисс в общих нейтральных чертах рассказывал о своем житье как Жнеца, заодно давая Луису кое-какие советы. Рассуждал о меткости стрельбы (одной из «коронок» Блисса было использование снайперской винтовки). Помнится, он открыл Луису, откуда взялось слово «снайпер»: из охоты на дичь в Индии в девятнадцатом веке. Рассказывал о генерале Гражданской войны Хираме Бердане, считавшемся непревзойденным знатоком этого искусства, который помог усовершенствовать приемы и навыки стрельбы настолько, что они используются снайперами и сегодня; об англичанине майоре Хескете-Причарде, основавшем в годы Первой мировой армейскую Школу снайперской стрельбы и разведки в противовес атакам германских снайперов на британских солдат; о русских командах времен Второй мировой, а также о менее эффективном использовании снайперов американцами, которым тогда еще лишь предстояло понять, что вооружить полевого стрелка винтовкой с прицелом, пусть даже оптическим, еще не значит сделать из него снайпера.

Луис слушал. По рассказам получалось, что качества, наиболее ценные для снайпера, в целом годны и для его собственной диспозиции: ум, надежность, инициативность, преданность, стабильность и дисциплина. Имеет смысл тренироваться регулярно, оттачивать навыки; поддерживать себя в хорошей физической форме, поскольку с ней приходят уверенность, стойкость и самообладание; не курить, потому как неконтролируемый кашель может выдать твое местонахождение, а желание подымить чревато нервозностью, раздражительностью и, как следствие, снижением эффективности; быть эмоционально сбалансированным, не позволяя себе волноваться или в чем-то каяться, когда настает момент убивать.

И наконец, Блисс посвятил Луиса в важность ухода. Снайперы, как и Жнецы, во многом орудия возможности. Крайне важно уметь вызревать, чтобы, когда возможность представится, оказаться готовым. Хорошая подготовка сама по себе создает возможности, но иногда возможность не открывается, и тогда нужно проявить мудрость и сдержанность: не форсировать ситуацию. Настанет черед, и придет еще один случай, надо лишь проявлять терпение и готовность.

Но бывает и такое, когда все идет не так, когда инстинкты твердят тебе: «Остановись, бросай все и уходи». Однажды Блисс был на задании в Чили. Он уже держал цель в круге прицела и до выстрела оставались считаные мгновения, как вдруг один из телохранителей глянул на окно, где затаился Блисс. Снайпер знал, что для охранника невидим: уже почти стемнело, а сам он был закутан в черный, не отражающий света материал, возле затемненного окна в какой-то невзрачной многоэтажке. Дуло винтовки, и то было зачернено. Так что взгляд телохранителя остановиться на нем просто-таки не мог. И тем не менее охранник туда посмотрел.

Делать выстрел или нет, Блисс даже не раздумывал, хотя палец на спусковом крючке уже начинал напрягаться. Вместо нажатия Блисс взял и ушел. Оказалось, это была подстава. Кто-то выдал, проинформировал. А снайпер, оставив винтовку, скрылся из здания буквально за секунды до того, как по его душу нагрянули. Гэбриел тогда все понял, принял меры, и утечка была найдена и заткнута.

– Помни, – завершил Блисс тот свой рассказ, – жизнь у тебя всего одна. И твоя задача – продлить ее как можно дольше. Весь фокус в знании, когда стоять, а когда уйти.

Шел третий час ночи. Ловейны спали наверху: взрослые в одной комнате второго этажа, дети в соседней, смежной с ними. Третий этаж был нежилым. Дважды в течение каждого часа Луис и Блисс поочередно наведывались на второй этаж с проверкой. Внизу по радио пела Конни Фрэнсис – что-то там из старых записей. Репертуар выбирал Блисс, а не Луис: он на это шел из почтения перед своим старшим во всех смыслах товарищем.

Сейчас Луис остался в кресле, а Блисс отправился наверх проверять Ловейнов. Когда минуло пять минут, а Блисс все не возвратился, Луис встал из кресла и вышел в лестничный проход.

– Блисс, – позвал он вполголоса, – ты в порядке?

Ответа не последовало. Луис повторил вопрос по рации, но в ответ донесся лишь шум статики.

Он вынул из кобуры пистолет и стал подниматься по лестнице. Дверь в детскую спальню была открыта; дети лежали, свернувшись калачиком, на своих кроватках. Ночник у стены был выключен. Во время прошлого обхода Луиса он светился. Луис, подобравшись, нажал на выключатель.

Простыни пропитались кровью, одна из подушек валялась на полу с двумя дырами от пуль, откуда высыпались перья. Луис подошел к ближней кровати и приподнял простыню над Дэвидом Ловейном. Мальчик был мертв, подушка под его головой набрякла кровью. Луис проверил соседнюю кровать. Его сестренку убили одним выстрелом в спину, там, где сердце.

Луис хотел криком позвать на помощь, но молча замер. В родительской спальне слышался шорох шагов. Луис погасил ночник и перебрался к смежной двери, тоже приоткрытой. Он медленно ее отворил, подождал.

Ничего. Никого.

Он ступил в комнату, где навстречу ему шатко, незряче двигалась бледная фигура – Фелиция Ловейн в кремовой комбинации, темной от крови из пробитой груди. Луис думал, что женщина пытается до него дотянуться (ее протянутая левая рука обагрена была кровью, своей и мужа, который мертвый лежал сзади на кровати), но затем понял, что она смотрит мимо, из последних сил пытаясь найти своих детей.

Луис выставил руку, чтобы остановить Фелицию, и она, упершись в нее, замерла, стоя на цыпочках. Женщина посмотрела на него, и рот ее безмолвно раскрылся. В глазах стояли невероятная, запредельная тоска и покинутость, которые через секунду угасли вместе с жизнью, и бездыханное тело мягко рухнуло на пол.

Шаги позади себя Луис расслышал слишком поздно. Он думал повернуться, но в затылок ему уперся ствол, и он застыл на месте.

– Тихо, – произнес голос Блисса.

– За что? – ошарашенно выдохнул Луис.

– За деньги, за что же еще?

– Они тебя найдут.

– Не найдут. На колени.

Луис знал, что жить ему осталось недолго, но умирать на коленях не собирался. Он бешено крутнулся – темной дугой мелькнуло в руке оружие, – но тут Блисс выстрелил, и все померкло.

Уилли Брю и Арно после консультаций с Луисом решили, что снова открывают свою автомастерскую. Вообще-то Луис был против, опасаясь за их безопасность, зато Уилли с Арно были категорически за, опасаясь за свое психическое состояние, если только не возвратятся в собственный укромный раёк из автомобилей, запчастей и комбезов. У них, как они сами сказали, ждали ремонта машины и ждали своего выполнения обещания. Насчет последнего Арно вмешался с идиотски-страдальческой репликой, что он-де «готов лезть в петлю от тоски и угрызений совести». Уилли заподозрил, не слямзена ли эта строчка из какой-нибудь песни или стиха, и поглядел на Арно так, чтобы тот не усомнился: еще одна такая залепуха – и в горло ему зальется машинное масло прямо из канистры.