И лицо... Как же он сразу не заметил? Ведь перед ним лежал смуглолицый индус. Не тибетец, а именно индус.

Заинтересовавшись, Карел быстро обыскал покойника, найдя у него обычный для членов СС «Анненпасс» — «Паспорт предков», удостоверяющий абсолютную чистоту арийского происхождения.

Солдата звали Радж Сингх, остальное майор не понял, текст был написан на странном восточном наречии. Затем он обратил внимание на оружие эсэсовца, такой пистолет Карел видел впервые. Массивный, блестящий, со странным утолщением на дуле. Да и само дуло было необычным, выходное отверстие закрывала железная сетка.

Откуда взялся этот нелепый человек, из-за какой двери?

Но кровавый след уже исчез. «Коридор» аккуратно подбирал оставленные людьми следы. Вскоре исчезнет и мертвое тело. Майору повезло, что он успел его увидеть.

Ясно было одно: этот человек выбрался из совершенно иного мира, в чем-то похожего на родную реальность Карела, но во многом сильно отличавшегося от нее.

Значит, ночной гость был абсолютно прав. Война шла во многих мирах, и ее финал конечно же был разным. Чаша весов постоянно колебалась.

Куда же бежал смертельно раненный солдат?

Майор приоткрыл ту самую дверь, у которой умер эсэсовец. За дверью вовсю бушевала зимняя вьюга. Морозный воздух ворвался в коридор, окутав Карела вихрем колких снежинок. Майор смог разглядеть занесенный снегом лес и вдалеке одинокие дома с горящими окнами.

Захлопнув дверь, Карел увидел, что тело эсэсовца уже начало истончаться, становясь прозрачным. «Коридор» забирал его, медленно очищаясь.

Где находится нужная дверь, как всегда, подсказал внутренний голос. Майор никогда не допускал мысли, что может ошибиться и выйти не там.

За дверью его ждал ночной Берлин. Шел дождь, улицы были немноголюдны.

Спрятав «ключ», Карел быстро двинулся вдоль зданий, стараясь держаться менее освещенных мест.

Летная куртка, к счастью, не имела военных знаков отличия, а шлем остался в самолете. Внешний вид майор, конечно, имел странный, но в темноте вряд ли кто-то станет к нему присматриваться.

Однако отличную услугу оказал он приютившему его донору, забросив парня в самое нацистское логово.

Карел наизусть знал адреса нескольких конспиративных квартир. Он выбрал ту, которая реже всего использовалась, в заводском районе Берлина.

Ему здорово везло, за все время короткой ночной прогулки он ни разу не наткнулся на регулярный немецкий патруль. Однако феноменальное везение длиться слишком долго не могло...

Дверь отворила сухонькая старушка. Майор назвал нужное слово, и та молча пропустила его внутрь.

— Вам нельзя в таком виде появляться в городе, — сказала она, идя следом. — Переоденьтесь, а эту одежду отдайте мне, я о ней позабочусь.

— Спасибо, — поблагодарил Карел, проходя в специальную, предназначенную для отдыха комнату.

В большом деревянном сундуке он обнаружил несколько комплектов немецкой формы, гражданскую одежду и даже парадный мундир офицера-подводника.

Вещи лежали в строгом порядке, значит, конспиративной точкой давно не пользовались.

Майор переоделся в гражданское, из вещей русского летчика оставив только пистолет и «ключ» от «Лестницы».

Записку Ворона перечитал несколько раз, после чего сжег.

Нестерпимо хотелось курить: донор попался курящий.

Интересно, что ему скажут, если парень все-таки выкарабкается? Мол, подбили в небе над Берлином, вот сюда и попал. Понятно, что в подобную сказку никто не поверит, но губить очередного донора Карел не желал. Все, довольно, цепочка для него на этом летчике закончилась, во всяком случае, так майор твердо решил для себя.

Старушка, как и обещала, забрала старую одежду, и в том, что она ее очень скоро уничтожит, не было никаких сомнений.

То-то в гестапо поломали бы головы, если бы к ним в руки случайно попал советский летчик-истребитель.

В центре Берлина! Умора!

Вот только парня наверняка замордуют до смерти.

Присев на кровать, Карел проверил обойму в пистолете, удовлетворенно отметив, что все пули серебряные. С оружием он всегда чувствовал себя увереннее, хотя во многих ситуациях мог легко обходиться и без него.

Жаль, что он не догадался прихватить с собой необычный пистолет мертвого индуса-эсэсовца, стреляла та штука явно не пулями.

В прихожей послышались возбужденные голоса.

Старушка что-то яростно кому-то втолковывала. Хриплый мужской бас не соглашался. Затем в комнату вошел координатор Берлинского Отделения разведки Кречет, выглядевший мрачнее обычного.

Увидев в руке майора оружие, Кречет удивленно остановился посреди комнаты.

— Эй, коллега, ты чего, никак стрелять вознамерился?.. Или, может, ждешь в гости гестапо?

— Может, и жду, — усмехнувшись, ответил Карел, гадая, узнал его Кречет или нет.

Скорее всего, не узнал.

— Ты кто такой будешь? Донор у тебя явно не из наших, выходит, ты его со стороны привел. Знаешь, что говорится по этому поводу в инструкции?

— Знаю.

— Ну, и зачем ты нарушаешь правила, когда знаешь, что за это тебя по голове не погладят. Мне ж теперь дерьмо и разгребать. Меня первого, если что, к ногтю, за нарушение режима конспирации...

— Леха, не свисти, — улыбнулся майор, лукаво поглядывая на оперативника.

Алексей вздохнул и заговорщицким шепотом добавил:

— Тут к тебе один приятель заглянул. Ну, узнал что ты, здесь, дай-ка, говорит, навещу...

Спрятав пистолет, Карел удивленно посмотрел на загадочно ухмыляющегося коллегу.

Оперативник тихо кашлянул и в комнату вошел...

Ворон.

В собственном теле.

Март — апрель 1944 г.

— Удивлен? — Ворон присел на стоящий у стены стул.

— Может, объяснишь мне наконец, что происходит, а то тут, я вижу, все в курсе, кроме меня, — раздраженно бросил майор, размышляя над тем, с кем же Ворон ведет двойную игру, лично с ним или с Шестнадцатым отделом.

А что, если с обоими?

— Времени мало... — пожаловался оперативник. — Гестапо раскрыло часть нашей агентурной сети. Доноров попалили уйму. Выяснить им, понятно, ничего не удалось, но за нами с завтрашнего дня пойдет настоящая охота...

— Станет горячее, чем обычно?

— Вот именно, привычный расклад, так ведь? — Ворон усмехнулся. — Очень многое нужно тебе объяснить, и не знаю, с чего начать.

— Начни с самого главного, — посоветовал Карел.