– Ниночка, соедини меня с отцом…

Артем, разумеется, ее услышал тоже.

– Зачем ты его женить решил?

– Мне, может, интересно, каково это – семейная жизнь в близком приближении на примере друга. Скажи спасибо, что сегодня это Игорь.

– А если серьезно? – Не повелся Артем, подходя к лифту.

– У него в шкафу плед и постельное белье. Он спит на работе, это неправильно.

Все же, Игорь действительно мне друг.

– Максим, я серьезно!

Даже растерялся на мгновение – посмотрел, а Артем стоит, насупившись, и явно ждет другого ответа.

Подумал, что он хочет услышать, и произнес с весомой обстоятельностью:

– Примирение Игоря с семьей позволит непосредственно влиять на Долгоруких. Так же открывает варианты на воздействие через его будущую супругу. Абы кого ему не отдадут, он теперь в фаворе.

– Вот теперь – верю, – с довольным видом кивнул он. – А то вечно ты темнишь.

– Хм… – Выдал я неопределенный звук, не желая спорить.

Артем шагнул в кабину лифта, и я проследовал за ним.

– И вот что, Максим. Насчет социального статуса… – Произнес он, стоило створкам сомкнуться.

– Да?

– Про Веру ты все верно подсказал. Тут я не разбираюсь, не приходилось как-то. Но насчет Еремеевой могу подсказать.

– Слушаю.

– То, что ты для них сейчас делаешь. Эти ролики…

– Не только, – поспешил я уточнить. – Еще финансы на новые проекты. На бал и прием их пригласят, я почти договорился. Плюс попрошу кого-нибудь заключить с ними сделку на высшем уровне. Есть такие планы.

– Вот, – кивнул своим мыслям Артем. – Я примерно так и представлял. Так вот, это не сработает.

– Почему? – Удивился я.

– Потому что это твои связи, твои деньги и твои друзья. Не их, – качнул Артем головой. – Все они работают с тобой и делают одолжение тебе, а не Еремеевым. Я в этом разбираюсь.

– Но финансы и проекты…

– Тут все работает наоборот. Если у них были бы связи и знакомства, если бы их приглашали на приемы, как род, а не по твоей просьбе, с финансами тоже никаких проблем бы не возникло. Деньги же и сделки сами по себе не дают положения в обществе.

Циферблат лифта мерно отсчитывал метры до отметки первого этажа. А в душе была некая растерянность.

– Так что тогда делать? – Попросил я совета.

– Надо, чтобы с ними поделились статусом. Как это делается – сам понимаешь. – Вышел он из лифта, а затем, вместе со мной, и из здания.

Я посмотрел на спину Артема, спешащего к девушке в синем возле микроавтобуса телеканала. Сам же повернул к своей машине, дожидавшейся чуть дальше общей проходной, неспешно вышагивая и обдумывая предложенные Артемом варианты. Не высказанные прямо, но вполне понятные без лишних слов.

Статус такого уровня можно либо отнять, либо присоединиться к чужому. Третьего не дано.

Чтобы отложить эти мысли, решил-таки позвонить сестрам. Есть такой период у информации, находящейся у них на хранении, когда уже проходит предвкушение легкого садизма, с которым истина будет цедиться по каплям в обмен на мольбы и просьбы. Но до той грани, когда долгое ожидание пережигает желание говорить вообще, перерастая в глухую обиду – мол, они старались, а я совершенно равнодушен к их помощи.

Этот период славен тем, что информацию вываливают скопом, потоком слов прорывая плотину формальностей и стандартной структуры разговора. В общем, когда их распирает, и никто не может остановить, пока лавина данных не накроет абонента с головой.

Сев в машину, я набрал номер и предусмотрительно отвел трубку подальше от уха.

– Короче, она тебя любила! – Рявкнули в трубку через мгновение вместо гудка.

– Чего? За что?

– Сами не знаем! – Язвительно ответили мне.

– Нет, за что- понятно. Но мне ж тогда было тринадцать, а она вообще одиннадцатый класс!

– Любовь зла – полюбишь и…

– Неверная поговорка! – Осадил я их рявком.

– Любви все возрасты покорны?

– Сойдет. Так любила, теперь ненавидит. Что с того?

– А с того, что талант Целителя зависит от любви, – с придыханием ответили мне. – Как у аристократов – от Чести, а у тебя от любопытства.

– Так. – Почувствовал я неприятное ощущение в животе. – То есть, эта ее ненависть…

– Целители лечат любовью, – перебили меня. – Но каждого больного придурка любить не заставишь! Поэтому целитель обычно любит маму с папой, а их образ переносит на пациента, тем самым открывая возможность к их излечению. Но, как пишут на форумах, любовь к родителям не такая сильная, как… Ну, другая любовь. Однако есть проблема, когда любящий целитель приходит к дому возлюбленного и видит его с другой.

– Да я же знать не знал… – Растерялся я.

– А когда целитель вдобавок узнает, что ее любимый разрушил все счастье ее рода… – Сурово произносили сестры.

– Да подождите вы…

– Уничтожил все, чем целитель дорожил. Все, к чему он стремился…

– Тонь, Кать…

– Дар ломается. – Сухо ответили мне. – Целитель больше не может лечить. Ему некого любить.

– То есть, это конец для Ники? – Ответил я почему-то непослушными губами, пересохшим голосом.

– Нет, это ты – балбес! – Сердито заворчали мне. – Мог бы сам уточнить, первая страница поиска!

– У меня первая страница поиска в восьмой класс пошла, – проворчал я, чувствуя, как отпускает напряжение.

– Что бы ты без нас делал! В общем, это обратимо.

– Мне ее в себя опять влюбить что ли? – С подозрением уточнил я.

– Нет, просто показать ей, что ты обычный человек, – словно бы даже вздохнув от огорчения произнесла Тоня. – Надо убрать ненависть, всего лишь. Тогда она сможет целить любовью к родителям, а там, глядишь, снова себе кого-нибудь найдет, полюбит.

– Хорошо, – уже с облегчением выдохнул я. – Сделаем, не проблема.

– Не-не-не-не! – Затараторили они.

– Чего опять? – Посмотрел я на телефон.

– Мы тут подумали и решили, что тебе не надо делать вообще ничего! Совсем-совсем! Ненавидеть только на расстоянии легко, а тут примелькаешься рядом, само пройдет! Увидит, что у тебя две ноги, две руки и нет рогов с хвостом – и нормально!

– Ничего не делать? – С сомнением уточнил я.

– Точно! Ты же ничего ей не делал пока?

– Ну… В принципе, ничего…

– А ты нам точно все рассказал? – Вкрадчиво уточнили в трубку.

– Практически.