Но Максим – скажем откровенно – не врал никогда. Мог отвести взгляд, вместо прямого ответа задать вопрос или ответить столь уклончиво, что можно было трактовать десятком способов, половина из которых была похожа на истину. Но соврать прямо – никогда.

Так как же «для твоего блага»? Что именно для его блага? Предательство дяди? Бегство из дома? Зашуганный дед, который опасался посмотреть ему в глаза? Это же, в конце концов, не дедушка с лавочки! Это «мастер»!

То, что он не понимал, не означало, что ответа не было.

Артем прошел в комнату, которую называл своей и задумчиво присел на кровать. Тронул подушку, собираясь прилечь и подумать. Постарался не измениться во взгляде, и абсолютно спокойно лег в одежде поверх одеяла, глубоко вздохнув.

После чего резко выстрелил рукой в видимую пустоту, подхватил пискнувшую Веру за бок, проявившуюся из невидимости, и прижал к себе спиной.

– Кто лежал на моей кровати и заплакал всю подушку? – Грозно спросил он ее на ухо.

– Прости, я просто… – Легонько дернулась Вера.

– Пропадешь сейчас – не прощу. – Тихо шикнул Артем и чуть придвинулся вглубь кровати, чтобы обоим хватало места.

– Артем, я не знала ничего про своего деда, – затараторила она. – Он появился год назад. Он ничего никогда не рассказывал! Я родилась уже после того, как прошла война, да мы аристократами с мамой никогда не были!

– Т-ш, я думаю. – Отмахнулся Шуйский, как от мелочи.

– Артем, я чем угодно поклянусь, – заплакала Вера. – Все, что я помню из детства, это голод.

– Ты живая? – Словно между делом поинтересовался юноша.

– Д-да, – с легким удивлением произнесла она.

– А дед твой? Жив?

– Ага… Я звонила предупредить, – созналась Вера и понурилась. – Он неплохой человек. Может, раньше был плохим. Но сейчас… Ведь люди могут становиться лучше…

– Раз ты жива, и он жив, значит вам ничего не будет, – констатировал Артем.

– Но Максим…

– А я понятия не имею, чего Максим, – в сердцах высказался Артем. – Вот что у него на уме, а?!

– С ним опять что-то случилось? – робко произнесла Вера.

– С ним всегда что-то случается, – заворчал юноша. – А мне разбирайся, злиться на него или нет.

– Может, просто его спросить? – С непонятной для себя отвагой предложила девушка, а затем зажмурила глаза и отважно предложила. – Хочешь, я наберу его номер?

– Нет, это слишком легкий путь, – задумался Артем. – Предлагаю срочно родить дочку и назначить Максима ее крестным. Пусть ощутит, каково это – не понимать, что теперь делать!

– А м-может, я все-таки позвоню?

– Обязательно позвоним. Надо же на свадьбу пригласить.

– Ой… А как же твои родные…

– Не обсуждается! Я тут с позавчера главмедведь!

А разведки, заговоры, тайные планы… Первый же ребенок сотрет все старые обязательства и долги. «Дорогая, у нас будет медвежонок!» – и все, нет больше прошлого, есть только обморок у жены и успокаивающий ромашковый чай.

Что до Максима… Артем с кристальной четкостью осознал, что тот действительно не его друг.

Он ему брат. Тот самый, которого никогда не было, но так хотелось всю его жизнь. Несносный, но заботливый. Влипающий в неприятности – но с грацией трактора вытаскивающий его из своих собственных. Не просящий ничего за помощь и помогающий без спроса.

А на родню не обижаются.