На корочанском направлении III танковый корпус генерала Брейта сразу начал испытывать трудности. 6-я танковая дивизия потеряла много времени при переправе через Северский Донец, а 19-я танковая попала на плотные минные поля и потеряла много танков. 503-й тяжёлый танковый батальон, поддерживавший дивизию, потерял на минных полях 9 «тигров». Они застряли в первой полосе обороны. Больше повезло 7-й танковой дивизии, которая прорвала оборону 78-й гвардейской дивизии.

Видя, что ситуация начинает приобретать серьёзный оборот, генерал Ватутин выдвинул на вторую полосу обороны 1-ю танковую армию Катукова и два гвардейских стрелковых корпуса. Но при этом он бодро рапортует в Ставку об уничтожении более чем 500 немецких танков. Непонятно только, почему же советские войска всё-таки отходят назад?

Но на этом загадки южного фаса не кончаются. В своих мемуарах командующий 1-й танковой армией генерал Катуков утверждает, что утром 6 июля его войска нанесли встречный контрудар по наступающему XLVIII танковому корпусу немцев. Красочно рассказывает:

Далее следует захватывающее душу повествование о горящих «тридцатьчетвёрках» и звонке Сталина, который отменил самоубийственную контратаку. Но почему ни один из немецких источников не подтверждает факт контратаки? Ладно, это ещё полбеды. Мы прекрасно знаем, какие сказки сочинял Главпур спустя 40 лет после окончания войны. Мы не удивляемся тому, что XLVIII танковый корпус с его 250 танками «заметно превосходит» армию Катукова, имевшую более 600 танков. Но вот чего я решительно не могу понять, так это выпущенной в 2002 году книги Е.С. Катуковой «Памятное», в которой мимоходом рассказывается о боях на «так называемой Курской дуге». Можно было бы с большим уважением отнестись к памяти наших воинов…

Но вернёмся на «так называемую». Танки Кнобельсдорфа упрямо пытались прорвать линию Зивидовка — Шепелевка — Яковлево, но так и не сумели. 6-я гвардейская армия при поддержке танкистов Катукова удержала позиции. Но наступавший левее II танковый корпус СС мощным ударом прорвал оборону 51-й гвардейской дивизии, не поддержанной танками, и двинулся дальше. Попытка 22-й гвардейской танковой бригады остановить дивизию «Дас Райх» встречным ударом провалилась. Однако тут на помощь войскам Чистякова пришла сама природа. Немцы обнаружили, что их танки не могут форсировать не слишком глубокую реку Пена, и Кнобельсдорф был вынужден повернуть свой корпус восточнее вдоль дороги Томаровка — Обоянь. Главная же неприятность заключалась в том, что остановить эсэсовцев никак не удавалось. К тому же армейская группа «Кемпф» наконец сумела вырваться с плацдарма на реке Северский Донец, хотя её продвижение не было таким успешным. В целом танки Хауссера и прорвали оборону Ватутина, прорыв был слишком узким, чтобы ввести в него значительные силы, да и впереди ещё оставались оборонительные позиции.

7 июля немецкое наступление продолжалось. При поддержке пикировщиков танковые клинья постепенно прогрызали советскую оборону. На блицкриг это, конечно, походило очень мало, но немецкие командиры полагали, что они вот-вот окончательно сломят сопротивление 6-й гвардейской армии и вырвутся на оперативный простор. Катуков объяснял происходящее очередной сказкой про 700 немецких танков, атаковавших его несчастные корпуса. Поэтому неудивительно, что наши штурмовики претендовали на уничтожение только из состава дивизии «Тотенкопф» 270 единиц бронетехники.

Требовалось что-то предпринять, и командующий Воронежским фронтом генерал Ватутин, который только что получил очередные подкрепления из резерва Ставки, решил разгромить ударную группировку 4-й танковой армии Гота. 5 танковых корпусов и несколько стрелковых дивизий должны были расчленить, окружить и уничтожить корпуса Кнобельсдорфа и Хауссера. Но почему-то для этого предусматривался лобовой удар по самым сильным немецким дивизиям — «Лейбштандарт» и «Гроссдойчланд». Ватутина ничему не научили безуспешные контратаки 6 июля. Его даже не соблазнила возможность срезать под основание немецкий клин, нанеся удар по позициям LII пехотного корпуса. Только в лоб!

Встречный бой 8 июля завершился поражением советских танковых корпусов. Атаки проводились хаотично и нескоординированно. Если кто и отличился, так это немецкая штурмовая авиация. Эскадрилья штурмовиков Hs-129B-2 атаковала 4-ю гвардейскую танковую бригаду. Немецкие пилоты показали себя мастерами своего дела и большими фантазёрами. По разным заявлениям, они уничтожили не то 80, не то даже 105 советских танков. Непонятно, с кем после этого вела бои дивизия «Тотенкопф» и чем, если учесть якобы понесённые накануне потери. Так что к донесениям лётчиков следует относиться с очень большой осторожностью. К генеральским тоже, потому что Ватутин сообщил в Ставку об уничтожении 1674 танков. Танковая армия Гота больше не существовала, только сам генерал Гот об этом не подозревал.

Вообще, как нетрудно заметить, в период Курской битвы наибольшие неприятности советским войскам доставляли именно попытки контратак. Когда наши войска стояли в обороне, немецкие танковые части несли огромные потери и продвигались крайне медленно. Но лишь советскими генералами овладевал зуд активности, как это сразу облегчало задачу противника. Именно после провалившегося контрудара 9 июля немцы добились заметных успехов и вплотную подошли к Прохоровке. Но окончательно прорвать оборону советских войск не удалось ни Кнобельсдорфу, ни Хауссеру, поэтому приказ Гота двигаться на Обоянь и Курск не был выполнен.

После панических заявлений Ватутина и прибывшего к нему представителя Ставки генерала Василевского Сталин передал Воронежскому фронту из состава Степного ещё две армии — 5-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую, которые начинали выдвигаться в район Прохоровки. Назревали крупные события, которым советская историография придаёт особое значение.