Руки мои задрожали. Перед глазами поплыли круги.

Я держал священное копье.

Я неуклюже поднялся, прижимая к груди драгоценную реликвию. Первой подбежала Эмили и, раскинув руки, бросилась мне на шею. Битва закончилась, мы победили. Ко мне спешили Жорж, Одо и отец Лео.

Люди сходились на площадь. Пели, кричали от радости, плясали, а я все смотрел на копье.

— Посох… — Сил едва осталось на то, чтобы с трудом ворочать языком. — Все это время в нем было копье.

Горожане обступили меня. Над площадью вдруг повисла тишина.

— Священное копье… священное копье… — прошептал кто-то, и тут же по толпе пронесся шепот, послышались восклицания.

Взгляды всех обратились на поржавевший наконечник со слегка загнутым острием.

— Матерь Божья. — Жорж, в забрызганной кровью тунике, сделал осторожный шаг вперед. — У Хью священное копье!

Все, включая меня, опустились на колени.

Отец Лео, не прикасаясь к древку, внимательно осмотрел священное оружие. Глаза его расширились, когда он увидел темное пятно.

— Боже милостивый. — Священник медленно покачал головой и, помолчав, негромко повторил слова Писания: «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».

— Чудо! — крикнул кто-то.

— Знак, — сказал я.

Стоявший рядом Одо усмехнулся.

— Боже, Хью, ты нарочно прятал его до самого последнего мгновения?

У меня не было слов. Люди вокруг выкрикивали мое имя. Разбойники, посланные Стефеном, были мертвы. Уж не знаю, по нашей ли воле или благодаря вмешательству свыше, но мы их одолели.

Я посмотрел на Эмили. Она в ответ только улыбнулась, как бы говоря: я знала… знала… Рука ее нашла мою.

Все вдруг зашумели и закричали:

— Хью! Lancea Dei! Копье Господа!

Я снова спасся. Смерть вновь миновала меня. И уже не в первый раз. Кто мог это объяснить? Что вверил мне Господь? Почему выбрал для своей цели меня, простого трактирщика? Шута!

— Священное копье! Священное копье! — кричали со всех сторон.

И я наконец вскинул руки.

А про себя подумал: «Боже правый, Хью, что дальше?»

А дальше было то, чего я не мог себе даже представить.

Мы одержали победу, но она далась нам тяжелой ценой. Все тринадцать наемников Стефена лежали на земле, но и город потерял четверых: Шарля, жизнерадостную и отважную молочницу Жаки, крестьянина Анри и портного Мартина. Многие, в том числе Жорж и Альфонс, получили серьезные ранения.

Когда дым рассеялся и мы стали собирать убитых, тела главного тафура, того, с которым я дрался в самом конце, нигде не оказалось. Похоже, он все же не умер.

Мы потушили пожары, убрали следы войны и простились с павшими товарищами. Такое случилось впервые. Никогда раньше крепостные не поднимались против сеньора. Нами всегда владел страх перед теми, кто считал себя высокородным. Мы всегда боялись, что не сумеем защитить себя.

Новость разлетелась быстро. И о сражении, и о копье. Из соседних городов в Вилль-дю-Пер потянулись желающие взглянуть на священную реликвию. Поначалу в такое чудо никто не верил. Чтобы крестьяне и ремесленники поднялись против господина и победили!

Я почти не участвовал в празднествах, потому что несколько последующих дней провел на холме. Работа не ладилась. Во мне поселилось беспокойство. Я должен был осмыслить случившееся, понять, что именно произошло. Почему именно я принял копье из рук умирающего священника в Антиохии? Как вышло, что я, бедняк, оказался владельцем сокровища, стоившего целого королевства? Почему Господь остановил свой выбор на мне?

Что Он хотел от меня?

Все глубже и глубже проникал в меня страх. Что будет, когда известие о нашей победе достигнет ушей Стефена? Когда он узнает, в чьих руках находится трофей, за которым он так долго и тщетно охотился?

Нельзя было забывать и о Болдуине в Трейле.

Неужели бедняга портной был прав? Неужели я спас их от одного несчастья только для того, чтобы привести к другому, еще более ужасному?

Все это время Эмили оставалась со мной. Я смотрел на копье и не знал, что с ним делать. Ей же ответ был совершенно ясен. И она понимала мои сомнения и страхи.

— Ты должен возглавить их, Хью. Ты должен повести их.

— Возглавить их? Повести? Куда?

— Думаю, ты и сам это понимаешь. Когда Стефен все узнает, сюда придет войско. И еще Болдуин… ваше местечко принадлежит ему. Он не допустит никаких восстаний в своих владениях. Начало положено. Ты создан для высшего предназначения — вот оно. Все в твоих руках.

— Я всего лишь удачливый глупец, подобравший подвернувшуюся под руку безделушку. Просто так, на память. Но закончу я величайшим глупцом всех времен.

— Я много раз видела тебя в костюме шута, но ты никогда не выглядел дураком. — Ее глаза весело блеснули. — Когда-то ты покинул город, чтобы завоевать свободу. Пришло время покинуть его вновь, чтобы освободить всех.

Я поднял копье. Взвесил его на руке.

Повести их против Болдуина? А кто пойдет за мной? Впрочем, в одном Эмили была нрава. Здесь мы оставаться не могли. Болдуин придет в ярость, когда ему расскажут о событиях в каком-то Богом забытом городишке. Стефен пошлет войска.

Сделанного не поправишь.

— Ты будешь со мной? — Я взял ее за руку. — Не передумаешь, когда против нас выступит армия Болдуина? Когда мы останемся вдвоем?

— Мы никогда не останемся вдвоем. — Она опустилась рядом со мной. — Думаю, ты и сам это знаешь.

В тот день весь город по моей просьбе собрался в церкви. Я стоял перед своими земляками в тех же испачканных кровью лохмотьях, в которых дрался с Черным Крестом, держа в руках копье. Взгляд мой скользил по знакомым лицам. Пришли все, даже те, кто, подобно мельнику и кузнецу, никогда не ходил в церковь.

— Где пропадал, Хью? — крикнул со своего места Жорж. — Мы праздновали, гуляли…

— Копье, должно быть, и впрямь священное, — ухмыльнулся Одо. — С тех пор как оно нашло Хью, его невозможно угостить даже кружкой эля.

Все засмеялись.

— Не набрасывайтесь на Хью, — вставил отец Лео. — Если бы меня навестила такая милая гостья, я бы тоже не стал пьянствовать с вами, клоунами.

— Если бы такая гостья навестила тебя, мы бы и сами не вылезали из церкви, — отозвался Одо.

И снова все рассмеялись. Улыбнулась даже сидевшая сзади Эмили.

— Вы все заслужили по кружке эля, — сказал я, кивая кузнецу. — За смелость. За то, что мы сделали. Но с элем придется подождать. Мы еще не закончили.