комиссию райвоенкомата, чтобы на месте провести, поскольку село очень крупное, призыв в Красную Армию. Рассказывая подробности об этом, «свой» утверждал, что одного из участников призывной комиссии райвоенкомата, врача, бандиты оставили живым и впоследствии дали возможность ему скрыться, снабдив документами переселенца из Польши. Дерзкое преступление националистического бандитизма было полностью раскрыто. Агент «Кавказ» остался у меня на связи и после того, как был возращен на прежний участок работы в аппарат Особого отдела округа. В добрую память о коллективе 28-го авторемзавода, открывшим мне познания об организации, условиях и героизме труда на крупном производстве, об его замечательных людях, бескорыстных тружениках-патриотах заслуженной славы, помещаю две фотографии.

В январе-феврале 1953 года в ЦК КПСС состоялись обсуждения недостатков в работе партийного и государственного аппарата, а 13 марта на основе его Постановления вышел Указ Президиума Верховного Совета об образовании Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. Хрущев добился вывода партаппарата из-под постоянно осуществляемого ранее контроля этой спецслужбой, оставшейся при всех прежних реформах.

Хрущев не хотел, а при наличии грешков сталинского периода побаивался, усиления чекистского ведомства, поэтому оно и не стало министерством, а получило второразрядный статус госкомитета. Главное принижение роли и влияния КГБ проявлялась нс так в статусе, как в со временем понятой бесконтрольности с их стороны за партийной кастой «неприкасаемых», прогрессирующее разложение которой стало одной из важнейших причин появления американских агентов влияния и развала Советского Союза. Этот период продолжался с марта 1954 года до августа 1991 года, когда КГБ вроде бы сосредоточил у себя все функции по обеспечению госбезопасности и ведению внешней разведки, проводил значительную работу неимоверными усилиями большинства преданных своей Родине профессионалов-чекистов, срывая многочисленные акции враждебных спецслужб, ио не имея возможности предупреждать их в партийной иерархии, что практически только оттягивало сроки достижения ими окончательного результата, намеченного по плану ЦРУ и не сумело локализовать предательство Горбачёва и других перевертышей из партийно-государственых «деятелей». Этому способствовало и то, что с образованием КГБ в его аппарат возвратились все представители партийного набора, специалисты общего руководства по любой профессии, а, начиная с 1958 года, КГБ вообще стали возглавлять вожаки из комсомола.

Первым председателем КГБ был назначен генерал-полковник Иван Александрович Серов, опытный профессионал, 29 мая 1945 года по представлению маршала Г. К. Жукова удостоенный звания Героя Советского Союза: «За образцовое выполнения боевых задании командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и достигнутые при этом результаты.» Через год он стал генералом армии. Его профессионализм и опыт в оперативной работе стали заметно ощущаться на местах, прежде всего в поступавших приказах и ориентировках о реальных возможностях ее усиления.

Расследования в особом отделе МВД округа «еврейского дела» закончилось тем, что генерал-лейтенант В. И. Бударев, взявший на себя вину следственного отдела, наступившего при аресте нескольких офицеров еврейской национальности на те же грабли при оценке обывательских проявлений, как при ранее допущенном аресте Зиновьева, из органов был уволен, устроился во Львове руководителем коммунального хозяйства, завоевав известную популярность за его заметное улучшение в удовлетворении многосторонних потребностей людей, а когда, спустя много лет, проходил многолюдный митинг на его похоронах, то слёзные прощальные выступления похвалы доходили до того, что он назывался отцом города.

В январе 1954 года вместо Владимира Ивановича прибыл генерал-майор Николай Григорьевич Кравченко, почётный чекист высшего профессионального искусства, отмеченного И. В. Сталиным, как уже мною ранее указывалось, по личной просьбе Ф. Рузвельта, присвоением подполковнику в 29 лет звания «генерал-майора» за раскрытие намечавшегося немецкой разведкой террористической акцией на Тегеранской конференции. Последние 4 года он результативно проявлял свой богатый опыт, унаследованный от чекистов 1-го поколения, в должности зам. начальника Управления особого отдела Группы Советских войск в Германии, обеспечивая организацию и развитие деловых контактов с МГБ ГДР.

Точно не знаю, кто и что доложил обо мне Николаю Григорьевичу (вроде бы лично В. П. Бударёв, положительно отозвавшись о моем принципиальном поведении при расследовании московской комиссией «еврейского дела»), но вскоре я был вызван на беседу и назначен оперуполномоченным второго отдела с обещанием при первой же возможности выдвинуть старшим оперуполномоченным. Беседа проходила в присутствии начальника второго отдела полковника Мирошниченко, прибывшего тоже из Германии, где в послевоенный период был начальником особого отдела в гор. Бранденбург.

Мне предстояло продолжать кураторство 2-го артиллерийского корпуса прорыва РГК, где начальником стал подполковник Г. Н. Перов, с которым вместе согласованно и целеустремленно проработали полгода. А в ноябре 1954 года был выдвинут страшим оперуполномоченным 2-го, теперь уже, сектора – направленцем Особого отдела КГБ Юго-Западного пограничного округа, где начальником был полковник Токарев, а заместителем полковник Давыдкин, в подчинении которых находилось 5 органов пограничных отрядов – 19, 20, 22, 29 и 79, охранявших участок границы от Калининграда до Керченского пролива в Крыму. Было где развернуться и с головою окунуться в напряженную работу, во многом специфичную, обусловленную тем, что погранвойска входили в состав КГБ и его руководство заинтересовано только в предупреждении всего негативного и тем более преступного, причем, в идеале, не на стадии проявления, а в зародыше, на стадии возникновения умысла их совершения. Разоблачения и уголовные пресечения здесь воспринимаются как безусловный факт упущений, допущенных в оперативной работе, деятельности командования и политорганов. Тесное их взаимодействие – важнейшее условие в системе общих предупредительно-профилактических мер.

При выездах в особые отделы погранотрядов выявлялось много недостатков, проверка заслуживающих оперативного внимания сигналов затягивалась из-за трудностей проведения контрольных явок с источниками их поступления. Приходилось сутками выжидать, когда оперработник сможет определить его в наряд по охране госграницы на наблюдательную вышку или у въездных ворот заставы. Вот тогда оперработник выполняет роль часового, а ты, иногда почти всю смену, уточняешь у источника поступивший сигнал, определяешь дальнейшие задания, линию поведения и действия по предупреждению заподозренного проявления. При этом каждый раз приходил к убеждению, что гарантированной надёжности в этом не достигается; она, нередко, остается под сомнением или ее вовсе нет, а это вынуждает к отводу подозреваемого с границы в отряд, обрекая полученный сигнал на затягивание проверки. Выход виделся в необходимости совершенствования системы, отведя в ней на заставах повышению роли резидентур, сосредоточив усилия оперработника на их квалифицированную подготовку, обеспечивающую надёжное замещение оперработника на период отсутствия на заставе, обстоятельное уточнение и оформление поступившего от находящегося у него на связи доверенного лица заслуживающего оперативного внимания сигнала. Мои предложения по совершенствованию оперативной работы в погранвойсках получили одобрение руководства сектора и отдела. Излагать их от своего имени представляется нескромным, а поэтому обращаю внимание на необходимость ознакомиться в приложении с имеющейся в материалах личного дела аттестацией от 19 февраля 1955 года, в которой начальник второго